Энциклопедия русской влюбленности

Двести лет назад Александр Сергеевич Пушкин начал работать над главным своим произведением и одним из главных текстов русской литературы — романом в стихах «Евгений Онегин». Виссарион Белинский, имея в виду ­что-то свое, назвал этот роман «энциклопедией русской жизни», а мы, следуя этому определению, возьмем из этой энциклопедии то, что интересно нам, что полезно с духовной точки зрения. Христианство — религия любви, но, пролистав нашу энциклопедию, мы остановимся на букве «В», на главке «Влюбленность», и прочитаем, что же думал великий поэт об этом столь похожем на любовь переживании, которое всё же любовью не является. А поможет нам в этом доктор философских наук Марина Михайлова.

Что было вам любовною наукой?

Третью главу романа «Евгений Онегин» Пушкин закончил писать 2 октября 1824 года. Эпиграфом к ней служит цитата из произведения французского поэта XVIII века Жака Шарля Луи Кленшана де Мальфилатра «Нарцисс, или Остров Венеры». Отрывок из этой поэмы входил в школьную хрестоматию Пушкина, он хорошо знал её сюжет. Нимфа Эхо влюблена в Нарцисса, что доводит её до горестного состояния развоплощения, и она превращается в чистый голос, в эхо. «Она была дева, она была влюблена, но я её прощаю, потому что вина её лишь в том, что она любила. Так пусть же простит ей судьба», — пишет Мальфилатр. Пушкин непрестанно интересовался мифологией, для него она была реальной частью жизни. Эхо была девушка, она была влюблена — это совершенно типичная история. Все девушки должны влюбляться. Можно сказать, эта история про первую любовь как антропологическую реальность очень интересна Пушкину.
В черновиках сохранился другой вариант эпиграфа. Он был из 3‑й песни «Божественной комедии», где Данте попадает во второй круг ада и встречает там Паоло и Франческу. Пушкин пишет по-итальянски: «Но расскажи: меж вздохов нежных дней, Что было вам любовною наукой, Раскрывшей слуху тайный зов страстей?»

И Франческа ему отвечает: «Мы книгу читали вместе». Это тоже был бы очень красивый эпиграф, потому что мы еще увидим, что любовь Татьяны — это во многом результат её читательского опыта. Она прочитала так много любовных романов, что не могла не впасть в состояние героини одного из них. И для самого Пушкина чтение — это, с одной стороны, искушение, а с другой, врата в мир чувств и возможность дать этим чувствам имена. Пушкин всё время рассказывает о круге чтения своих героев не только потому, что это помогает нам их понять, но и потому, что иногда это дает неправильные пути понимания. С одной стороны, чтение совпадает с личным опытом, с другой, оно вступает с ним в конфликт, и здесь очень много побочных сюжетов, достаточно важных.

Негодяй Онегин

Третья глава начинается с самого непринужденного разговора. Пушкин включает нас в беседу героев. Ленский прощается с Онегиным и спешит к Лариным, чтобы встретиться с Ольгой. Разговор заканчивается тем, что Онегин спрашивает, нельзя ли ему увидеть «Филлиду эту»?

Филлида — это персонаж буколической поэзии, очаровательная пастушка. Он хочет посмотреть на предмет рифм и страстей Ленского. Ленский приглашает Онегина поехать в гости к Лариным. Они едут, проводят в гостях немного времени. Простая русская семья, всё проходит по тому самому сценарию, что проговаривал Онегин. После этого они возвращаются, и тут происходит довольно важный разговор.

Ленскому очень интересно узнать, что думает Онегин о его избраннице, о которой, по-видимому, он ему уже сто раз рассказывал, когда открывал глубины сердца (в предыдущей главе), и наконец Онегин её увидел.

«Теперь подслушаем украдкой героев наших разговор». Пушкин всё время создает иллюзию, что всё это было на самом деле, даже остались документы. «Письмо Татьяны предо мною», «стихи на случай сохранились». И мы, повинуясь пушкинскому очарованию, начинаем верить, что всё так и было, и они скакали по этой дороге и разговаривали.

«Ну что, Онегин, ты зеваешь?» — начинает осторожно беседу Ленский. И тут Онегин поступает как негодяй. «Глупые места, — говорит он, — и Ларина проста», значит, и она глупая тоже. Мы понимаем, что он раздражен. Ему было скучно в гостях. Всё было именно так, как он предполагал: глупое варенье на блюдечках. Он вообще постоянно скучает. Но он задает странный вопрос: «Скажи, которая Татьяна?» Наверняка «старушка Ларина», которой, кстати, примерно 35–37 лет, представила ему дочерей, сложно было не запомнить. Он точно знает, которая Татьяна, но задает этот вопрос, а Ленский ему отвечает: «Да та, которая бледна и молчалива, как Светлана, вошла и села у окна».

Онегин удивляется: «Неужто ты влюблен в меньшую?» И начинает описывать, какое впечатление произвела на него Ольга: «как эта глупая луна на этом глупом небосклоне». У него две песни — «скучно» и «глупо». Он оскорбляет Ленского. Набоков об этом пишет в своих комментариях: «Когда я был маленьким, я всё надеялся, что Онегин на следующий день поедет извиняться, потому что он так обидел Ленского». Так уничижительно отозвался о его любимой девушке. Онегин этого не сделал.

Еще Набоков говорит, что «красна лицом» значит, что она красна девица, красоточка. Но нет, Онегин и Ленский смотрят на восходящую летнюю луну. Вспомните, какая бывает луна на восходе: она красная. Она делается серебряной, когда поднимается выше. Онегин видит восходящую луну и говорит: да у нее лицо такого же цвета. Потом мы прочтем, что Ольга впрыгивает в комнату Татьяны, «Авроры северной алей и легче ласточки влетает». То, что Ольга румяная, повторяется многократно. То, что Татьяна похожа на бледную лунную деву, романтичную, нежную, тонкую, «Татьяны бледные красы» — это прямо лейтмотив, а Ольга — простая круглолицая румяная девушка, в ней нет изысканной романтики. Неудивительно, что «Владимир сухо отвечал и после во весь путь молчал». Конечно, он обиделся.

Я выбрал бы другую

После этой пятой строфы, где они поговорили о девицах Лариных, у Пушкина в первом варианте, в рукописях, шло следующее:

В постели лежа наш Евгений глазами Байрона читал,
Но дань вечерних размышлений в уме Татьяне посвящал.
Проснулся он денницы ране, и мысль была всё о Татьяне.
Вот новое, подумал он, неужто я в нее влюблен? Ей-­Богу, это было б славно,
Себя уж ­то-то б одолжил. Посмотрим. И тотчас решил соседок навещать исправно,
Как можно чаще, всякой день, ведь им досуг, а нам не лень.

Пушкин сначала хотел сделать так, чтобы Онегин влюбился в Татьяну, но потом от этого отказался. Мне это кажется очень важным. Хотя он в первой главе сказал нам: «я думал уж о форме плана и как героев назову», но, если честно, он не знал, чем кончится его роман, писал и не знал, что будет дальше. Татьяна с первого взгляда произвела на Онегина впечатление, так же, как и он на нее. Он сразу говорит: «я выбрал бы другую, когда б я был, как ты, поэт». История Татьяны и Онегина — это история сильных притяжений и отталкиваний одновременно, и именно поэтому она такая богатая, незавершенная и продолжает нас интриговать.

Пришла пора

Дальше появляется наш любимый персонаж, который называется «все».

Меж тем Онегина явленье у Лариных произвело на всех большое впечатленье и всех соседей развлекло.

Коллективный персонаж «все» вступает в игру и решает, что, конечно, они поженятся, какие могут быть сомненья. «Все» давно уже решили, что Ленский женится на Ольге, а теперь и для Татьяны появился хороший жених. «Татьяна слушала с досадой такие сплетни, но тайком с неизъяснимою отрадой невольно думала о том». Что же происходит с Татьяной? Во-первых, её спровоцировали «все». А действительно, как было бы хорошо выйти замуж за такого умного и красивого Онегина. Приехал из Петербурга, вообще мечта.

И в сердце дума заронилась, пришла пора, она влюбилась.
Как в землю падшее зерно… оживлено

Пришла пора. Для Пушкина слово «пора» очень важное. Он его всё время повторяет в текстах. «Пора, мой друг, пора…» «Унылая пора…»

Пушкин и сам так женился. Известно его письмо к Кривцову, где он говорит «до сих пор я жил иначе, как обыкновенно живут. Счастья мне не было». То есть счастье находится только на обыкновенных путях. Это цитата из романа Шатобриана «Рене», которую он включает в свои авторские комментарии. Там, где он говорит про мать Татьяны: «Привычка свыше нам дана: Замена счастию она».

В оригинале она звучит так: «Если бы я имел безрассудство еще верить в счастье, я бы искал его в привычке». В феврале 1831 года Пушкин пишет Кривцову: «мне за 30 лет. В 30 лет люди обыкновенно женятся, я поступаю как люди и, вероятно, не буду в том раскаиваться». (Я как мама трех женатых мальчиков могу свидетельствовать, что только очень большая любовь может сподвигнуть мужчину на брак. Это серьезный шаг, нужно очень сильно влюбиться, чтобы вписаться в такие обязательства.)

А Ю. М. Лотман в своем жизнеописании Пушкина говорит, что когда смотришь на жизнь Пушкина, то такое чувство, что он не влюбился, а потом женился, как обычно делают люди, а наоборот, сказал себе: пора жениться, а затем и влюбился. Лотман говорит о том, что Пушкин был поэтом действительности. Он открыл для себя, что обыкновенная, каждодневная жизнь полна поэзии, и эта поэзия прекрасна. Для Пушкина жить в прозе жизни — это и есть самая настоящая поэзия.

Равным образом, когда девушке 17 лет, ей пора влюбиться. Она готова.

Сгорая негой и тоской,
Алкало пищи роковой;
Давно сердечное томленье
Теснило ей младую грудь;
Душа ждала… ­кого-нибудь.

(Девочки действительно так и влюбляются. Когда восторг переполняет до предела, сойдет любой старшеклассник, потому что пришла пора.) Татьяне «пришла пора», появился подходящий персонаж, вот она и влюбилась. На этом Пушкин не останавливается и говорит дальше о другом.

Теперь с каким она вниманьем
Читает сладостный роман,
С каким живым очарованьем
Пьет обольстительный обман!

Все герои её любимых книг слились в одном Онегине.

Что читает Татьяна?

Это и вторая причина того, что с ней произошло: она прочла слишком много романов. Первое не противоречит другому. Всё это внутри сложной человеческой души вполне живет вместе.

Что читает Татьяна? «Какой у дочки тайный том дремал до утра под подушкой?» Чего не отследили родители? Ничего ужасного она не читает. Всё это очень длинные, очень скучные романы XVIII века. У Ричардсона есть три романа в письмах: «Памела, или Вознаграждённая добродетель», «Кларисса, или История молодой леди» и «История сэра Чарльза Грандисона». Пушкин будет читать Ричардсона от тоски в Михайловском. И он напишет брату: «читаю Клариссу. Мочи нет, какая скучная дура». Всё это длинно, скучно и благопристойно, даже соблазнители там очень цивилизованные люди и в конце концов становятся добропорядочными семьянинами. Там нет ничего, что могло бы подтолкнуть воображение Татьяны на дурные пути. Но это непрерывные истории про чувства, любовь, трепет, и её это очень вдохновляет.

Как она читает, тоже очень интересно. Там сказано, что

Татьяна в тишине лесов
Одна с опасной книгой бродит,
Она в ней ищет и находит
Свой тайный жар, свои мечты.

Она читает эту книгу как правду про себя, потому что с ней сейчас происходит то же самое. Татьяна, когда приходит в дом Онегина в его отсутствие и начинает читать книги в его кабинете, — ­тут-то она с ним встречается и пытается его понимать, привлекая книжные впечатления.

В первой главе Пушкин, когда пишет о «науке страсти нежной» и о том, что «Онегин это испытал, зато как женщин понимал», пропустил кусок, где говорит о том, что «любви нас не природа учит, а первый пакостный роман».

Предположим, Татьянины романы ничуть не пакостные, там нет даже тени эротической вольности. Но, тем не менее, любви нас не природа учит, а роман. В результате получится, что когда мы придем к жизни, мы будем уже отравлены этими книжными словами. В этом смысле нашим детям везет, что они читают Онегина, потому что это книга без шаблонов, бесконечно открытый текст, в котором мы понимаем, что жизнь идет по разным путям, и все они по-своему прекрасны, хотя, может быть, и страшны.

После того как Пушкин рассказывает нам про читательницу Татьяну, он делает отступление и сообщает, что

Но наш герой, кто б ни был он,
Уж верно был не Грандисон.

И дальше он рассказывает, каким был типовой роман XVIII века. «Бывало, пламенный творец являл нам своего героя как совершенства образец». Порок был наказан, добродетель торжествовала. Роман был нравоучительным. И этот роман был бесконечно далек от жизни. Типовые герои надоели. Везде всё одинаково. Но сейчас, говорит Пушкин, другая крайность. Пушкин здесь говорит не про Татьяну, а про девушек — своих современниц. Им интересен романтизм байронического типа.

Британской музы небылицы
Тревожат сон отроковицы,
И стал теперь ее кумир
Или задумчивый Вампир,
Или Мельмот, бродяга мрачный,
Иль Вечный жид, или Корсар,
Или таинственный Сбогар.

Татьяна с Байроном познакомится только в кабинете Онегина, когда начнет читать его книги, она еще не знает этой литературы в тот момент, когда влюбилась.
«Вампир» — это повесть доктора Полидори. «Мельмот бродяга мрачный» — это роман Ч. Р. Метьюрина «Мельмот Скиталец». Пушкин говорил — гениальный роман; мне кажется, он шутил. Там готические тайны, удары молний, призраки… и в ­какой-то момент становится скучно. Вечный жид, Агасфер, — персонаж многих романтических произведений, который скитается по земле с того момента, как он отказал Господу в последнем приюте. «Корсар» — это поэма Байрона. «Жан Сбогар» — интересный персонаж Шарля Нодье. Сбогаром, кстати, зовут собаку Алексея Берестова в «Барышне-­крестьянке». Он был благородным разбойником; тема разбойников (вспомним Дубровского) для Пушкина важна.

Пушкин говорит, что это всё тоже ­как-то не очень:

Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.

Все эти истории про эгоистов, внутри себя таинственных или великих, тоже неинтересны. А что интересно? «Любви пленительные сны да нравы нашей старины». Здесь уже чудится «Капитанская дочка». Роман на старый лад не значит такой, как в XVIII веке. Это значит «я вам расскажу про нашу же русскую старину». Пушкин очень любит Вальтера Скотта, исторический роман его очень интригует. Он говорит не «изображу», а «перескажу», это невероятно важно, значит, не «придумаю», а «послушаю жизнь и перескажу вам так, как в этой жизни есть». Это сильное обещание, и Евгений Онегин его выполняет:

Перескажу простые речи
Отца иль дяди-старика,
Детей условленные встречи
У старых лип, у ручейка…

Онегин и Татьяна встречаются под липами. Пушкин обещает нам роман про людей, про таких, как мы, наших отцов или соседей. И он его напишет, потому что самое интересное — это про жизнь, а не классицистические или романтические схемы.

И в слухе шум и блеск в очах
Татьяна, милая Татьяна!
С тобой теперь я слезы лью…

В­ообще-то Онегин видел Татьяну один раз и, вероятно, уже про это забыл. Но она предназначила ему роль рокового искусителя. Когда она скитается по своим садам, она везде видит приюты счастливых свиданий. Телесно воплощенная природа её желаний не оставляет у нас сомнений, она мечтает о поцелуях и объятиях, что совершенно нормально для любой девушки, впервые влюбленной в 17 лет. Она искренне погружена в это чудо, потому что то, что с ней происходит, с ней происходит в первый раз. Дальше интересный момент:

Тоска любви Татьяну гонит,
И в сад идет она грустить,
И вдруг недвижны очи клонит,
И лень ей далее ступить.
Приподнялася грудь, ланиты
Мгновенным пламенем покрыты,
Дыханье замерло в устах,
И в слухе шум, и блеск в очах…

Это древнейшее описание любви в мировой литературе. Давным-­давно древнегреческая поэтесса Сафо описала, и Пушкин об этом знал, свои чувства и мысли при нахождении рядом с возлюбленным, стихотворение это потом перевел Катулл, но, поскольку он мужчина, то пришел к выводу, что все эти переживания происходят от безделья. Но в любом случае это классическая, утвержденная тысячелетиями картина любовной страсти. Когда человек влюблен, у него мутится в глазах, перехватывает дыхание, у него действительно «и в слухе шум и блеск в очах», потому что повышается давление. Сотни поколений людей до Татьяны испытывали то же самое.

Лунная дева

И тут появляется луна, очень важный персонаж «Евгения Онегина». Луна сияет с первой главы и до последней. Заметьте, солнце в романе появится, только когда будет умирать Ленский. Солнце будет светить в веселый праздник именин, солнце будет золотить метель у мельницы, у которой стреляются Онегин и Ленский, солнце сияет, когда проснется Онегин в день дуэли. Солнце сверкнет еще один только раз, когда Онегин в 8‑й главе к Татьяне «идет, на мертвеца похожий». Солнце в романе — это светило смерти. Заря — другое дело, она как дверь, окно, порог, это момент тонкого перехода. У нас сам Пушкин стоит на пороге, и Татьяна на пороге между миром видимым и невидимым, между мифом и реальностью, между литературой и повседневностью. Пушкин и Татьяна — это люди порога, заря между днем и ночью, окно между домом и внешним пространством, двери в романе всё время открываются, для Пушкина момент перехода очень важен. Солнце светит, когда смерть, а луна, ночное светило, как ни странно, сияет, когда жизнь избыточествует. Мы уже говорили, что Ольга похожа на красную луну на восходе, но она не лунная дева. Лунная дева — это Татьяна. Луна светит отраженным светом. Луна поэтов, луна мифологическая, бледная Диана, богиня природы, а Татьяна — любительница природы. Луга, леса, звери, птицы, нивы — это всё для нее, это её мир, она как богиня, хранительница своих аллей и ручьев ходит по своему имению. Это луна продиктовала Татьяне текст её письма, она вдохновила, водила рукой Татьяны.

Настанет ночь; луна обходит.
Дозором дальный свод небес.

Она несколько раз появляется в этом эпизоде:

И между тем луна сияла
И томным светом озаряла
Татьяны бледные красы.

У нас во всех изданиях написано «томным светом», а в прижизненных изданиях Пушкина было «темным». Потрясающий барочный образ. Когда Татьяна будет гадать, мы увидим в зеркале «темный свет луны», это больше по-пушкински, чем «томный».

Два типа любви

Из разговора с няней мы узнаем, что у нее была такая же история, как и у Татьяниной матери. И как у самой Татьяны потом будет. Потому что няня вышла замуж не по любви, но она очень хорошо про своего Ваню говорит: «Мой Ваня моложе был меня, мой свет». Точно так же старшая Ларина, Прасковья, полюбит своего Дмитрия, и прекрасно они проживут до гробовой доски. Что заставляет нас надеяться, что и у Татьяны с генералом потом всё наладится, потому что человек он не безнадежный. Эти истории похожи, но при этом Татьяна и няня говорят о разных вещах. «Расскажи мне, няня, про ваши старые года, была ты влюблена тогда?» Татьяна спрашивает: а с тобой такое было, чтобы лунный свет пел в твоей крови? А няня ей отвечает:

И полно, Таня, в эти лета
Мы не слыхали про любовь,
Не то бы согнала со света
Меня покойница свекровь.

Они говорят про разное. Няня говорит про любовь, которая не брак, а Татьяна про прекрасное романтическое состояние. У Пушкина приводится анекдот того времени. «К­то-то спрашивал у старухи: по страсти ли, бабушка, вышла ты замуж? — По страсти, родимый, — отвечала она; — приказчик и староста обещались меня до полусмерти прибить. — В старину свадьбы, как суды, обыкновенно были пристрастны». Они говорят о разном, и заметьте, что няня совпадает с Сафо, потому что она тоже смотрит на любовь как на болезнь. Татьяна говорит ей: «Я не больна, я, знаешь, няня, влюблена». А няня ей: «Господь с тобой, ты вся горишь». Она ведет себя так, будто Татьяна в лихорадке.

Татьяна напугала Онегина

Письмо… Оно написано и, прежде чем Пушкин нам его прочитает, он вот о чем размышляет: хорошо ли сделала Татьяна, написав письмо? Все героини романов писали письма своим возлюбленным. По жизненным канонам, это не очень прилично. Но Пушкин говорит, есть два типа светского поведения. Есть холодные красавицы, у которых на лбу написано: «Оставь надежду навсегда» (еще один привет Данте). Отчасти и Татьяна такой будет в 8‑й главе. Светская женщина — это та, что не дает воли своим чувствам. А другой тип — это светские кокетки, которые одной ручкой подманят, а другой оттолкнут. «Кокетка судит хладнокровно, Татьяна любит не шутя».

И то и другое — не путь Татьяны. Он спрашивает: в чем вина Татьяны? В том, что она искренна? В том, что она сказала Евгению ровно то, что у нее сейчас в сердце? Пусть даже и под диктовку луны. Осудим ли мы её за это?

Пушкин говорит, что Татьяна писала по-французски, и предлагает нам перевод её письма. Но мы помним, что Татьяны никакой не было, не было и письма. Набоков перевел его «обратно» на французский язык, и получилась хорошая шутка, и только.

Пушкин придумал себе прекрасную влюбленную женщину 17 лет, как она может говорить? Конечно, искали прообразы письма. Марселина Деборд-­Вальмор, есть такая второстепенная французская поэтесса, некоторые говорят, что письмо Юлии к Сен-­Пре было прообразом. На самом деле была целая любовная эпистолярная культура, определенный словарь, набор сюжетных ходов, поэтому Пушкин ориентируется не на конкретный источник, а на всё это вместе взятое…

Татьяна безумно испугала Онегина. Она пишет хорошо, красиво и правильно, но она ему не дает ни времени, ни свободы. Я точно знаю, кто ты такой, говорит она. Ты мне послан Богом, до гроба ты хранитель мой, ты мой спаситель. Девочка живет с мамой, с сестрой в хорошем доме, от чего её нужно спасать? Она говорит: «я здесь одна, никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает и молча гибнуть я должна». Всё время развивается тема: ты должен, я тебя назначаю, и я не сама это придумала, то воля Неба, я твоя, ты мне послан Богом. Вообще любой мужчина, когда слышит такие вещи, хочет сбежать. Самое смешное и горькое в том, что она права — это не её блажь, а она ­что-то такое услышала, и он потом в 8‑й главе скажет: «Как я ошибся, как наказан». Но Татьяна очень поторопилась с этими словами. Она не дала ему времени.

Вот счастливые любовные истории у Пушкина. «Барышня-­крестьянка», там сказано, что два месяца Акулина-­Лиза и Алексей ходили за грибами каждый день и разговаривали, потом чувство созрело, и они начали понимать, что влюблены. «Метель» — Бурмин долго ухаживал за Марьей Гавриловной, и она уже думала: интересно, а чего это он не объясняется мне в любви. В «Капитанской дочке» Пушкин пишет, что «протекло несколько недель, Марья Ивановна перестала дичиться меня, я узнал её получше». То есть у них было время. За это время также регулируются и ­какие-то телесные вещи: то он её за руку возьмет, то, как робкий Ленский, край одежды поцелует, тогда они поймут, подходят они друг другу телесно или нет. Они почувствуют прикосновения, запах друг друга, почувствуют, смогут ли жить вместе всю жизнь, или нет. Это важные вещи, но Татьяна не дает на всё это времени ни себе, ни Онегину.

Смысл любовного сюжета
Татьяна ждет ответа на письмо.
Смеркалось; на столе, блистая,
Шипел вечерний самовар,
Китайский чайник нагревая;
Под ним клубился легкий пар.

Это и есть удивительная поэзия действительности. Ничего тут такого нет, вечером люди пьют чай. Но как это красиво. В тот момент, когда Татьяна выписывает на стекле свою тайну, «заветный вензель», она слышит, что он скачет. Бежит, задыхаясь, падает на скамью — и тут слышит песню девушек.

Сначала Пушкин придумал другую «народную» песню. О том, как Дуня плачет, проводив друга в дальнюю сторону, на чужбину. Потом он от нее отказывается и пишет другую: девушки поют её в саду, собирая ягоды. Это песня о том, как девушки хотят заманить молодца в свой хоровод, и когда он приблизится, они разбегутся, закидают его ягодами и прогонят, чтобы не подслушивал их песни и не подсматривал игры. Это не свадебная песня, потому что хоровод никогда не бывает на русской свадьбе. Это именно та история, где девицы и молодцы присматриваются на гулянках и игрищах друг к другу. Но эта песня полна скрытого эротизма и интриги. Мы заманим молодца, а когда он подойдет, прогоним. Это ли не сюжет Онегина? Сначала Татьяна пишет письмо, Онегин впечатлился, хотя и не так, как Татьяна предполагала, потом судьба их развела на ­какое-то время, а потом, когда молодец уже готов и у её ног рыдает, она говорит: прости, «но я другому отдана и буду век ему верна». В этой песне есть пророчество сюжета. Татьяна этого пока не понимает.

Потому что это классический любовный сюжет начиная от Данте и Петрарки. Для чего нужна Татьяна Онегину? Не для семейного счастья или адюльтера. А для того, чтобы пронзить ему сердце, чтобы она его уязвила навсегда и чтобы он через это стал человеком. Мы увидим, что этот холодноватый, сухой и немного недоразвитый онтологически Онегин в конце станет человеком благодаря Татьяне, которая при этом не сделается его женой или возлюбленной.

Материал подготовлен Наталией Щукиной для журнала «Вода живая» на основе лекции, прочитанной в духовно-просветительском центре Феодоровского собора 22 марта 2023 года