КЛИР И МИР

 

— Отец Димитрий, расскажите как в Вашей жизни произошла первая встреча с православным храмом? Какой след это оставило в душе и не изменилось ли с течением времени то первое переживание?

— Как большинство моих сверстников, в детстве я не имел возможности получить религиозное воспитание, однако именно это печальное обстоятельство делает возможной радость обретения православной веры, которая входит в твою жизнь не в виде готовых благочестивых обычаев, а как результат глубокого внутреннего переворота и личной встречи. Вероятно, именно это имеет в виду Тертуллиан, когда говорит: «Христианами не рождаются, но становятся».

В детстве совершенно естественным образом можно жить одновременно как будто в двух мирах: выходя из дома, я надевал пионерский галстук, но параллельно с этим всегда жил какой-то совершенно другой жизнью, наполненной, в частности, семейными преданиями о том, как прадедушка пел на клиросе, как прабабушка в молодости была гувернанткой в доме маршала Блюхера, и всю свою жизнь ежедневно читала псалтирь и молилась перед иконами. При том, что атеистическая пропаганда делала все, чтобы изгладить или извратить воспоминание о Боге, в действительности оказалось, что никакая агитация неспособна окончательно вытравить из человека живые семена веры, ожидающие своего часа.

Недалеко от нашего дома был действующий храм, и во время прогулок с папой и старшим братом мы украдкой заходили в церковь. Красота и гармония храмового пространства стихийно порождали в душе ликование, как будто на какое-то время твоя мечта становилась реальностью. Это чувство изумления до сих пор не оставляет меня. Об этом очень правдиво говорит старец Зосима в «Братьях Карамазовых»: «Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле…, и взращенное живет и живо лишь чувством соприкосновения своего таинственным мирам иным».

Сегодня обилие религиозной информации нередко приводит к другой крайности – еще до того, как духовная жажда будет утолена, человека уже наполняет чувство пресыщенности. На мой взгляд, это наносит больший вред, чем атеистическая пропаганда.

До того как в 1990-е годы на улице можно было получить в подарок свой первый экземпляр Евангелия, знание о Боге пробивалось из самых невероятных источников. Например, исключительно ярким событием на пути моего духовного пробуждения стало чтение евангельского эпизода о Крещении Господнем, пересказанном в книжке… из серии «Библиотечка атеиста». В один прекрасный день классный руководи- тель мне вручил брошюру, на основе которой я должен был подготовить беседу на антирелигиозную тему. За отсутствием времени на подготовку, я стал читать эту книжку под партой, сидя на уроке английского языка. Я украдкой читал этот пересказ, и внезапно слова о том, что был голос с Неба, сказавший: «Сей есть Сын Мой возлюбленный», в моем сознании буквально прогремели как гром среди ясного неба. Я даже помню изумление, изобразившееся в этот момент на лице «англичанки»…

— Батюшка, как Вы думаете, должен ли христианин чем-то отличаться от невоцерковленного человека? Ведь и среди неверующих встречаются добрые люди, в том числе являющие и примеры жертвенной любви?

— Один случай врезался мне в память на всю жизнь, когда по поручению директора школы мне нужно было навестить маму одного выпускника, погибшего в Афганистане. Выслушав мою заранее подготовленную речь, она без всякого пафоса произнесла в ответ: «Жизнь дается для того, чтобы ее отдать». Это была простая женщина, я не думаю, что она была верующей, но в тот момент она была живым свидетелем евангельской правды.

Я не берусь утверждать, будто верующие могут обладать монополией в сфере духовной жизни. Иной неверующий человек по складу своего характера или в силу нравственных убеждений вполне может прожить жизнь по-христиански.

Отличие верующих состоит лишь в том, что мы призваны осознанно творить волю Божию. Это потрясающим образом выражено в послании апостола Петра: «Но вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Петр. 2:9).

Через молитву и таинства Церкви верующий имеет возможность уже сейчас жить жизнью Воскресшего Христа. Когда воцерковленный человек, побывав на исповеди и Божественной литургии, возвращается в мир более «живым», более «воскресшим», это является самым подлинным возвещением Евангелия и самым убедительным доказательством действия благодати Божией.

— Что бы Вы ответили на такое высказывание: «Для исповеди мне не нужны посредники в виде священников, которые становятся ширмой между мной и Богом»?

— Я бы ему сказал: «Ты – идеалист. Ты хотел бы попросить прощения у Бога, пребывающего на небе, но лично Ему ты ничего не причинил. В лице твоей жены, твоих друзей, твоих близких ты ранил, унизил или оскорбил Бога, ставшего человеком, Бога воплощенного, пребывающего среди нас. Итак, не будь лицемером и ступай попросить прощение там, где ты Его оскорбил».

В таинстве исповеди священник является лишь свидетелем, который от имени Церкви принимает покаяние и передает прощение. Кто тратит силы на поиски идеальной церковной общины, которая отвечала бы его представлениям, в действительности пытается сотворить себе Бога по собственному образу. Конечно же, он найдет именно то, что ищет – свое собственное отражение в зеркале, и останется идеалистом.

— А как Вы воспринимаете нелицеприятную критику, которая нередко высказывается в адрес Церкви?

— С болью, как если бы кто-то говорил дурные слова в адрес моих родителей, поскольку я принадлежу Церкви и воспринимаю ее как мать. В Церкви мы рождаемся для Бога и получаем всё необходимое для духовной жизни. Церковь, как и родителей, не надо идеализировать, но в то же время не следует акцентировать внимание на недостатках. Любить или почитать идеального Бога относительно нетрудно даже для атеистов, гораздо труднее любить реальную Церковь и своих ближних.

Если я люблю только совершенство, могу быть уверен, что в действительности не люблю никого, кроме самого себя. Если я послушен только тому, кого считаю правым, я бесконечно далек от истинного послушания. Для того, кто любит, и тысячи упреков бессильны посеять сомнение, для того, кто не любит, и тысячи доводов не заставят поверить.

— Какие отношения могут связывать духовника с духовным чадом, священника с мирянином, возможна ли между ними дружба или должно быть только слепое послушание?

— Царственное священство, о котором говорит апостол Петр, является общим достоянием всех членов Церкви. Действительно, в отличие от мирян, пресвитеры наделены еще и иерархическим священством, то есть имеют власть священнодействовать от имени всей Церкви. Но при этом священник, как и все верующие, призван стать живым храмом, его духовная жизнь также состоит в принесении самого себя Богу. Это замечательно выразил блаженный Августин: «Для вас я епископ, а с вами – я христианин».

На мой взгляд, слово «дружба» наиболее точно выражает природу отношений наставника и ученика. Более того, я уверен, что подлинная духовная дружба возможна только во Христе, недаром Господь называет Своих учеников друзьями (Лк. 12:4; Ин. 15:15). Он учит также, что истинная дружба невозможна без полного доверия, слышания и слушания друг друга.

Евангелист Иоанн Богослов свидетельствует: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4:16), но это также означает, что Бог есть дружество. Чтоб убедиться в этом, достаточно взглянуть на «Троицу» преподобного Андрея Рублева. Удивительный пример такой дружбы являют нам святители Василий Великий и Григорий Богослов. Воистину, кто пребывает в дружбе, тот пребывает в Боге, и Бог пребывает в нем.

— Многие люди непременно хотят найти себе старца, духовника, поставить свою жизнь в прямую зависимость от его советов. Можно ли жить полноценной духовной жизнью, не имея старца? Какие формы духовного руководства Вам кажутся наиболее приемлемыми для людей, живущих в миру?

— Любые проявления зависимости свидетельствуют о недоброкачественности отношений и совершенно несовместимы с духовным сыновством. Я не хочу давать советов и могу лишь сказать о себе.

Вскоре после обращения в веру я встретил священника, с которым очень быстро сдружился и попросил стать мне духовным отцом. Взамен этого он деликатно предложил оставаться друзьями, именно для того, чтобы избежать «прямой зависимости». Благодаря этому в моем становлении он по-настоящему исполнил роль духовного отца.

Подлинная цель духовного руководства – послужить личностному взрослению человека, передать во всей полноте ту жизнь, которая исходит непосредственно от Бога. Для этого оно должно быть свободно от всякой авторитарности и морализаторства.

Когда во время таинства покаяния ко мне обращаются с вопросом, я стараюсь услышать ответ в самой исповеди. Диалог сам по себе уже содержит начало решения. Иногда достаточно пробить едва заметную брешь в стене, чтоб во тьму хлынули потоки света. Если мы не кривим душой, сердце всегда нам подсказывает решение, и порой достаточно лишь иметь рядом человека, который сумеет его различить. Это происходит во время молитвы.

— Вы считаете, что терапевтический сеанс имеет нечто общее с духовной беседой?

— Внешне очень часто они похожи, но в глубине это совершенно разные вещи. Терапия направлена на исцеление последствий психологических потрясений. И это может стать подготовительным этапом к духовному руководству, подлинная цель которого – открыть сердце для общения с Богом.

Принимая исповедь, духовник может прислушиваться к тому отзвуку, который она порождает в его сердце. Иногда достаточно лишь передать собеседнику то, что его слова пробудили в нас. Такая внутренняя сопричастность порой бывает драгоценнее нравственных советов или объяснений. Внимательно выслушивая человека, мы помогаем ему принять самого себя и найти правильный путь.

Никогда не следует забывать, что подлинная Церковь это не стены, а люди, живущие верой!

 

Беседовал священник Димитрий Агеев

Опубликовано в приходской газете храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Б.Ордынке