Римский праздник Dies Natalis Domini

или Почему христиане Востока не хотели праздновать Рождество Христово?

«Рождество Твое, Христе Боже наш, осветило мир светом знания…», – слышим мы слова рождественского тропаря. Кажется, так было всегда: Дева Мария к каждому дню рождения Сына пекла скромный торт, бедный Иосиф лепил для него свечи, а мальчик Иисус старался задуть их с одного дыхания. А после вознесения Спасителя апостолы, составлявшие наш церковный Устав (Типикон), постановили праздновать День Рождения своего Господа немного менее торжественно, чем День Его Воскресения, определив ему статус двунадесятого господского праздника. С тех пор мы так и празднуем Рождество, и устанавливаем ёлку [1]. Увы, исторические факты свидетельствует об ином…

1. Календарь и догматика

Изучая различные календари, мы находим в них не только даты жизни или смерти национальные героев, важнейших исторических событий, отражающих государственные приоритеты, но также и зримое богослужебное выражение важнейших богословских истин. Огромную роль здесь играет тип религии и, как принято сейчас говорить, «народная ментальность». Так, в древнееврейском календаре единственным средоточием был Яхве – Единый Бог, Творец и Промыслитель, и поэтому чествовался только Он, Его спасительные деяния в истории избранного народа. Языческий Рим именовал обожествляемого императора «Отцом Отечества» и «Спасителем». А для христиан единственный Спаситель (греч. Сотэ́р) – это Иисус из Назарета, воплотившийся и вочеловечившийся Сын Божий, ставший Сыном Человеческим.

Таким образом, христианские праздники – не просто памятные даты (мы не знаем точных дат даже рождения Христа и Его распятия!); они служат для нас «фактическим исповеданием веры. <…> Рождение Христа <…> составляло один из основных, если не самый основной догмат веры. Родившийся Христос – это явление Бога во плоти. Около Его рождения от Девы вращается вся надежда и вся жизнь Древней Церкви» [2].

В III–IV веках появляются праздники, выражающие этот догмат Боговоплощения и Вочеловечения: 1) Богоявление (Теофа́ния) – на Востоке, 2) День Рождения Господа (Dies Natalis Domini) – в Римской Церкви и, 3) немного позднее (V–VI вв.), праздник, посвященный 40-му дню земной жизни Господа (Сретение Господне, Praesentatio Domini) [3], который можно назвать «Отданием Рождественского цикла» [4]. Сразу же возникает вопрос: почему на христианском Востоке долго не хотели праздновать День Рождения Господа, особенно – в Иерусалимской Церкви?!

2. День рожденья – «грустный праздник»?

Так поётся в одной детской песенке. Для язычников – нет; это праздник веселый! Для древних римлян день рождения – главный личный праздник; а день рождения императора – праздник государственный. И не только в Риме. «Больше всех дней персы чтут день своего рождения», – отмечал Геродот (История I:133). Боги даруют тебе жизнь, вводят в мир, и ты можешь многого добиться, даже породниться с самими «бессмертными». Дерзай!

Для древних евреев – да, грустный. Библия – книга воспоминаний о делах Творца. Только Его деяния по отношению к народу записывались и ежегодно воспоминались богослужением и пиршеством, т. е. становились праздниками. «Добрые деяния людей, как и сами они, принадлежат Богу; только зло составляет достояние человека, с которым он рождается в мир. И в то время как язычники в дне рождения полагали источник счастья, иудеи видели в нём начало и причину всех скорбей и страданий и проклинали его» [5].

В сознании каждого человека, хотя бы перелиставшего важнейшие страницы Ветхого Завета (Еврейской Библии), вероятно, навеки запечатлелись патетические (в оригинальном тексте стихотворные) стенания праведного Ио́ва, жестоко мучимого Сатаной с позволения (!) Бога. Он оспаривает перед лицом своих друзей и Самого Бога (Которого он вскоре даже вызовет на дуэль!) смысл земной жизни. Иов хочет повернуть вспять время жизни: вновь войти в утробу матери и – раз уж родители зачали его без его позволения! – просто выйти из неё мёртвым выкидышем, чтобы не взрослеть и никогда не страдать. Страшные слова, рождённые страшной реальностью дохристианской безысходности!

«<…> Отверз Иов уста свои и проклял день свой. И начал Иов, и сказал:
«Да сгинет день, в который рождён я,
и ночь, что сказала: «зачат муж!»
День тот – да будет он тьма <…>.
Ночь та – да обладает ею мрак,
Да не причтётся она к дням годовым,
в месячный круг да не войдёт. <…>
Зачем не умер я при исходе из чрева
и не сгинул, выйдя из недр?
Зачем колени держали меня,
к чему питали меня сосцы? <…>
Тогда лежал бы я дремля,
спал бы и был в покое, <…>
до восторга бы возликовал
и восхитился, обретя гроб»»
(Иов. 3:1–4, 6, 11–13, 22)
(Перевод С. Аверинцева, [6]).

Вопросы риторические, это вопросы-упрёки земной справедливости, а значит – и Самому Богу, Который почему-то (почему? «во́т в чём вопрос!») допускает, чтобы нечестивые благоденствовали, а праведники страдали. Отрицательный ответ заложен в этих риторических вопросах. Справедливости можно (?) – иногда можно – добиться только в земной жизни. А если не получится? Тогда – сущий кошмар.

К Иову присоединяется ещё один авторитетный дохристианский пессимист, с мазохистским упоением и риторическим умением разъясняющий безвыходную перспективу человеческой жизни.

«Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному, так и грешнику. <…> Кто находится между живыми, тому есть ещё надежда, так как и псу живому лучше, нежели мёртвому льву. Живые знают, что умрут, а мёртвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению; и любовь их, и ненависть их, и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чём, что́ делается под солнцем» (Еккл. / Эккл. 9:2–6). Жуткий пессимизм; но так говорит Священное Писание (если только мы понимаем эту Книгу в контексте христианской Бого-человеческой перспективы, а не как в иудаизме или исламе)!

Интересно, что эти представители богооткровенного библейского монотеизма вполне согласны в оценке смысла человеческой жизни с благородным язычником Феогнидом Мегарским (VI век до Р. Х.).

«Вовсе на свет не родиться – для смертного лучшая доля,
Жгучего солнца лучей слаще не видеть совсем.
Если ж родился – спеши к вожделенным воротам Аида:
Сладко в могиле лежать, чёрной укрывшись землёй».
(Перевод Адриана Пиотровского)

Как видите, радоваться появлению человека на свет не приходится: его ждут скорби, а если и будет он благополучен в краткой земной жизни, то, как говорит Экклезиаст (традиционно – это премудрый Соломон), – «одна участь праведнику и нечестивому». Зачем же тогда добиваться праведности, если «нечестивость» приносит бо́льшие барыши в земной жизни, – а другой жизни, как можно понять из этих строк, не существует (во всяком случае, в том виде, как её понимает христианское богословие), а значит – нет и «компенсации» за страдания. Остаётся признать правоту Горация: «Carpe diem, лови момент»! Увы!

Интересно, а кто из библейских персонажей празднует день рождения? (На это обращал внимание мой учитель Николай Дмитриевич Успенский, † 23.VII.1987.)

1) Первым Библия упоминает день рождения некоего безымянного фараона (Быт. 40:20). Правда, это был «хороший» фараон, возвысивший Иосифа, но поздне́е египетские цари стали губителями еврейского народа, и само слово «фараон» превратилось в одиозную кличку.

2) В день рождения сирийского царя Антиоха IV Епифана (175–164 до н. э.), в состав империи которого входила тогда Палестина, иудеев водили «на идольские жертвы» (2 Макк. 6:7), заставляя тем отречься от религии Моисея. Непокорных предавали мучительной смерти. Наш календарь знает память семи мучеников Маккавеев (1/14 августа) [7], но число погибших установить невозможно. Сами же язычники обыграли титул обожествившего себя царя (Епифа́н значит «Явленный [богом]»!), назвав его Епима́н – «Бешеный», «Безумный».

3) Наконец, во время празднования дня своего рождения разгорячённый вином царь Галилеи Ирод Антипа дал необдуманную клятву, приведшую к гибели Иоанна Крестителя (Мф. 14:6).

Ни иудей, ни христианин Востока, выросший в мире библейских представлений, не мог подражать этим «героям».

3. Dies Natalis Domini. Отношение к нему Востока

Если для римлянина и личный день рождения, и день рождения «царя» (императора) – великий праздник, то как же не почтить День Рождения Царя Небесного, Сына Божия?! Никаких препятствий для этого (в отличие от восточного христианина) для европейца нет! Вероятно, римляне праздновали Рождество Христово уже в начале III века, а в следующем столетии его фиксируют сохранившиеся письменные источники. Так, авторитетный памятник, известный науке как римский «Хронограф 354 года», относит рождение Христа на год консульства Гая Цезаря и Эмилия Павла (= 1 год н. э.). Уникальная запись об этом звучит так: «Hoc cons. Dominus Iesus Christus natus est VIII Kal. Ian. d. Ven. luna XV: При этих консулах Господь Иисус Христос родился в 8-й день до январских календ (то есть 25 декабря. – Ю. Р.) в пятницу 15-й луны» [8].

Во второй половине IV века праздник Дня Рождения Господа проникает на Восток [9]. Какова же реакция восточных христиан? Почему этот римский праздник принимали с трудом? Здесь – влияние ветхозаветных и языческих тенденций, часто неосознанное. Н. Д. Успенский говорил нам на лекции о двух основных причинах: 1) отношение к самому дню рождения (о чём было сказано выше), и 2) опасение, что язычники могут увидеть аналогию своим мифологическим «родословиям богов». Ведь по-гречески «Рождество Христово» – Γέννησις του̃ Χριστου̃, Ге́ннэсис ту Христу́. Но само слово γέννησις, ге́ннэсис – «рождение», «произведение на свет» – звучало одиозно: тут же вспоминали известную поэму Теого́ния (греч. Θεογονία – «Происхождение богов»), принадлежавшую перу Гесиода (VIII — VII вв. до н. э.). Но какая же «генеалогия» может быть у Сына Божия, рождённого от Отца «прежде всех век», как поётся в Символе веры (хотя Матфей и Лука приводят Его человеческую родословную и повествуют о рождении в Вифлееме)?! Можно ли праздновать человеческий День Рождения Предвечного Бога? Нам этого уже не понять, но для сознания восточных христиан того времени не было более насущных богословских проблем.

Поэтому на Востоке западный праздник Рождества, акцентировавшего явление Бога именно во плоти, приживался долго и болезненно. Здесь ему противодействовали влиятельные еретические партии – ариане, а затем монофизиты. Первые отрицали единосу́щие Сына Отцу, поэтому православная Троица была для них «многобожием», а рождение Иисуса как Сына Божия – «язычеством». Вторые отрицали равноче́стное единение в Иисусе Христе двух несоизмеримых природ – божественной и человеческой. Они выросли на почве ветхозаветного (семитического) абсолютного монотеизма, для которого мысль о единении Божества и человечества, тем более по плоти, – худшее кощунство. Вспомним обоснование смертного приговора Христу на Синедрионе: «У нас есть Закон, и по Закону Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Бога» (Ин. 19:7).

Но даже православные христиане Востока, унаследовавшие эту библейскую ментальность [9а], согласно которой день рождения – это день скорби, – тоже не хотели праздновать День Рождения Господа по-западному, причём, дольше всех, как это ни парадоксально, – именно Иерусалимская Церковь (почти до VII века!), «колыбель Христианства» в прямом и переносном смысле! Не отвергая, разумеется, евангельского события рождения Иисуса в Вифлееме, они предпочитали праздновать его в рамках «синтетической» по содержанию Теофа́нии [10], тем более, что день рождения как таковой – от императора до рядового гражданина – это важнейший в Риме «языческий» праздник.

«Библейскому» Востоку трудно давалось богослужебное воспроизведение «европейского» догмата Халкидонского собора (451 г.) о Бого-Человечестве Иисуса Христа, т. е. о равночестном единении в Нём этих двух несоизмеримых природ. (Закономерно, что халкидонский догмат сформулирован отцами Собора на основе Послания папы Льва Великого.) Совершенно неслучайно некоторые Восточные Церкви (Армянская, Коптская и др.), рано отделившиеся от греко-римского Православия, сохранили свой архаичный календарь: отдельного праздника Рождества у них нет, и они отмечают это событие евангельской истории в рамках древнего Богоявления. (Прогуливаясь по Невскому проспекту, можно зайти в армянскую церковь Св. Екатерины и заглянуть в их богослужебный календарь.)

В IV веке младоникейцы, возглавляемые святым Василием Великим, делали всё необходимое для воссоединения арианствующего Востока с православным Римом [11].

Между 373 и 377 годами он вводит празднование Рождества Христова в своей Каппадокийской Церкви, а установление этого римского праздника в восточной столице становится зримой победой над арианством. Этот подвиг выпал на долю его друга архиепископа Константинопольского Григория Богослова, с нарочитой миссионерской торжественностью совершившего 25 декабря 379 года Рождественское богослужение. Знаменательно, что заголовок его проповеди, обращённой к восточным христианам, даёт празднику двойное название – «Богоявление, или Рождество Спасителя»! Это пояснение означает, что для его прихожан, привыкших воспоминать рождение Господа в Вифлееме на Богоявление, отдельный праздник Рождества Христова – небывалое новшество. Прочтём начало этого блестящего по своей архитектонике Слова: «Христос рождается – славьте! Христос с небес – встречайте! Христос на земле – возноситесь! Воспойте Господу, вся земля (Пс. 95:1)! И скажу обоим вместе: да возвеселятся небеса и радуется земля ради Небесного, а потóм Земного! <…>» [12].

Легко узнаваемые слова, заимствованные Косьмой Маю́мским в качестве первого ирмоса́ канона рождественской Утрени! В этом литургическом произведении (рубеж VII—VIII столетий) гимнограф-богослов «исповедовал в обличение монофелитской ереси [12а] две воли в Господе Иисусе Христе». Он «подчёркивает восприятие Сыном Божиим всей природы человеческой, кроме греха» [13].

Важное свидетельство, помогающее установить время появления праздника в Сирии, находим у тогда ещё пресвитера св. Иоанна Златоуста. Он служит в Антиохии, и в проповеди на Рождество (датируется 386–388 гг.) говорит своим прихожанам: «Хотя нет ещё и десяти лет, как этот день (праздник Рождества. – Ю. Р.) стал нам известен и объявлен, но он празднуется та́к, как если бы предан был много лет назад: та́к он прославился от вашего усердия!» Одновременно он порицает тех язычников, которые «услышав, что Бог родился во плоти, смеются и глумятся и многих из простых людей смущают и тревожат». Он призывает христиан, чтобы они «никогда не смущались, слушая безумных людей, и не тревожились от смеха неверных» [14].

Парадоксально, но в этих насмешках над православными христианами за их будто бы непоследовательный монотеизм язычники смыкались с арианами! Как уже отмечалось, эти еретики возражали против божественного рождения Сына Божия от Отца, считая Его «творением» (пусть и Высшим). Они утверждали, что Троица – это многобожие, а рождение Иисуса как Сына Божия – язычество (они стремились к абсолютному монотеизму – ещё один пример иудейского влияния!). Поэтому они выступали против отдельного празднования Дня Рождения Господа.

Лишь в середине V века праздник Рождества Христова попытался ввести в свой календарь архиепископ Ювеналий Иерусалимский. Но закрепить его не смог – и праздник на долгие десятилетия исчез из богослужебного календаря Иерусалимской Православной Церкви. Это парадокс: дольше всего празднику Рождества Христова противились именно там, где Христос родился! Так были сильны арианские, а затем монофизитские и монофелитские тенденции («семитические» в своей основе), умалявшие человеческий аспект Боговоплощения. Прошло более века, пока в дело не вмешался энергичный император Юстиниан, считавший себя большим знатоком богословия. Прочтём отрывок из послания, озаглавленного «Чтение о праздниках Благовещения и Рождества, Сретения и Крещения, написанное в Иерусалим православным царём Юстинианом».

«Слышали мы, что в Иерусалиме соблазняющиеся некие не следуют учению святых книг и отцов и святое по плоти Рождение Господа празднуют не 25 декабря, в какой день они совершают память Давида и Иакова, а вместе с Крещением 6 января. Вследствие этого они заблуждаются, прежде всего, насчёт бывшего 25 марта Благовещения Пресвятой Приснодеве <…>, а потом и Сретения. <…> Теперь мы, согласно исследованию святых отцов и учителей, <…> совершаем следующие праздники: 25 марта – Благовещение, 25 декабря – Рождество Христа Бога нашего от Девы Марии, января 6 – Крещение и Явление Его. Если от Рождества сосчитать сорок дней, по прошествии которых, как учит евангелист Лука, пророк Симеон воспринял Господа, получится 2 февраля; в этот день, а не 15 февраля (так в тексте! – Ю. Р.) [15], как соблазняются некоторые, празднуем мы Сретение» [16]. А это уже 560/1 год!

Смысл происходящего ясен: теоретическую победу над монофизитами следует закрепить на богослужебном уровне (учёные трактаты читают единицы, а в церковь ходят все). О неразрывной связи догматической борьбы с литургическими реформами хорошо пишет наш великий Василий Болотов. «В Армянской церкви… Рождество и Богоявление празднуется в один день. Всякий знает, что это древнейший обычай. Тогда и Сретение Господне представляет интереснейшее явление в истории Церкви. Известно, что Восточная Церковь заимствовала празднование Рождества 25 декабря у Западной Церкви; отсюда и Сретение нужно было праздновать 2 февраля. Но до дней Юстиниана оно праздновалось 14 февраля. Когда же Армянская церковь стала праздновать Рождество и Сретение по-прежнему, отдельно от Вселенской [Церкви], то богословы антимонофизиты стали обращать внимание на этот обычай соединения Рождества и Богоявления и на праздник Сретения как на какое-то выражение монофизитских воззрений» [17].

Таким образом, император Юстиниан 1) окончательно вводит в Иерусалиме и Православном мире отдельное празднование римского Рождества (25 декабря) и 2) корректирует даты связанных с ним праздников по Римскому православному календарю. Дохалкидонские Церкви остаются на старых позициях. Правда, современные представители этих Церквей «монофизитами» себя не считают и обижаются на этот исторический термин! Впрочем, это уже самостоятельная богословская тема.

Примечания

[1] Только в нашей стране существуют две ёлки («умом Россию не понять») – рождественская и новогодняя (об этом см. здесь).

[2] Смирнов Ф. Происхождение и значение праздника Рождества Христова. Киев, 1883. С. 22, 123.

[3] Об этом интереснейшем празднике см.: Рубан Ю. Сретение Господне. (Опыт историко-литургического исследования) / Отв. ред. О. П. Лихачева. СПб., 1994. А также здесь и здесь.

[4] О Рождественском цикле, постулируемом научной эортологией сравнительно недавно, см. обобщающую работу: Рубан Ю. От Рождества до Сретения: Праздники Рождественского цикла. Изд. 2-е, с испр. и доп.; / Науч. ред. проф. архим. Ианнуарий (Ивлиев). – СПб., 2019. (Приобрести книгу можно в Книжной лавке при Феодоровском соборе/церкви (у Московского вокзала) по адресу: Россия, Санкт-Петербург, ул. Миргородская, д. 1-В, литера А. Тел.: +7 (952) 099-87-51. Email: feolavka@gmail.com.)

[5] Смирнов Ф. Происхождение и значение праздника Рождества Христова. С. 8.

[6] Аверинцев С. С. Собрание сочинений. Переводы: Евангелия. Книга Иова. Псалмы. Киев, 2004. С. 316–317.

[7] См.: https://feosobor.ru/2021/08/1spas/ .

[8] Цит. по: Климишин И. А. Календарь и хронология. М., 1985. С. 245.

[9] Успенский Н. Д. История и значение праздника Рождества Христова в Древней Церкви // Успенский Н. Д. Православная Литургия: историко-литургические исследования. Праздники, тексты, устав. М., 2007. С. 223–238.

[9а] Бросается в глаза, что на бытовом уровне ветхозаветный менталитет, выражающийся в предубеждении ко дню рождения как таковому, присущ и некоторым современным христианам, демонстративно не празднующим день своего рождения. Тем самым они присоединяются к стенаниям неискуплённого человека, всё ещё живущего «до Рождества Христова»! Подробнее см.: https://feosobor.ru/2021/09/birthday/ ; https://feosobor.ru/2022/09/radost-vsej-vselennoj/ .

[10] Об этом празднике см.: Рубан Ю. От Рождества до Сретения… С. 55–67.

[11] См.: Рубан Ю., Рубан А. К истории одной дружбы (Василий Великий и Григорий Богослов) [Статья, пер. с древнегреч., коммент.] // ΜΟΥΣΕΙΟΝ: Профессору Александру Иосифовичу Зайцеву ко дню семидесятилетия / Сб. ст. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997. – С. 244–251.

[12] Григорий Богослов, св. Слово 38, на Богоявление, или на Рождество Спасителя // Творения… СПб., [1912]. Т. 1. С. 522.

[12а] Монофели́тство (от греч. мόнос – «один» и фе́лима – «воля»), букв. «единово́лие» – еретическое направление христианского восточного богословия VII века, утверждавшее, что во Христе действует только одна, божественная, воля. Признавать в Нём две воли (божественную и человеческую) – значит признавать в Нём волю добрую и волю злую, считали монофелиты. Это учение о единой воле (энергии) было, согласно разъяснению Максима Исповедника (†662) и патр. Софрония Иерусалимского (†638 г.), «замаскированным монофизитством», отрицающим равночестное единение во Христе божественной и человеческой природы. Монофелиты осуждены на VI Вселенском соборе (680–681 гг.).

[13] Успенский Н. Д. История и значение праздника Рождества Христова в Древней Церкви… С. 237.

[14] Иоанн Златоуст, св. Проповеди на Рождество Христово // Творения… Пг., [1916]. Т. 6. С. 273, 281.

[15] Вероятно, ошибка древнего переписчика. Сороковой день от Богоявления (6 января) падает на 14 февраля. См.: Болотов В. В. Следы древних месяцесловов поместных Церквей // ХЧ. 1893. Вып. 1. Январь – февраль. С. 187.

[16] Цит. по: Кекелидзе К., свящ. К вопросу о времени празднования Рождества Христова в Древней Церкви. Киев, 1905. С. 6–7, 10.

[17] Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. IV. История Церкви в период Вселенских соборов. Пг., 1918. С. 509.