Младенец из Вифлеема

«И было в те дни: от императора Августа вышел указ о том, чтобы по всей Вселенной шла перепись. … Все шли… каждый в свой город. Направился также Иосиф из Галилейского города Назарета в Иудею, в Давидов город, именуемый Вифлеем, потому что был он из рода и дома Давида. Он шёл на перепись вместе с обручённой ему Марией, Которая ожидала ребёнка. И вот, когда они находились там, пришло Ей время для родов, и родила Она Сына Своего, первенца, и спеленала Его, и положила в ясли для скота, потому что на постоялом дворе не нашлось для них места» (Лк. 2:1–7).

Несвоевременное путешествие

Этими лаконичными замечаниями евангелист Лука обозначил историческую обстановку и время рождения Иисуса Христа, а также причину, по которой Святое Семейство должно было совершить столь трудное путешествие. Вспомним, что в 63 году до н. э. Гней Помпей завоевал Палестину, вошедшую в состав новой римской провинции «Сирия». Властелины Вселенной (Ойкумены), как называли Римскую империю, были людьми осмотрительными, старавшимися сохранять у населения покорённых государств иллюзию самоуправления. Без необходимости они не нарушали местные формы правления и с уважением относились к общественным и религиозным традициям. Поддерживать порядок римлянам помогали ими же назначаемые марионеточные цари, одним из которых был печально известный Геро́д I Великий, восседавший на Иерусалимском престоле с 37 по 4 год до н. э. (Его имя в позднем произношении – Ирод – стало нарицательным.)

Октавиан Август, став в 27 году до н. э. единодержавным императором и укрепив власть, провёл тщательную перепись населения восточных провинций, необходимую для упорядочения системы налогообложения. Провинцией Сирия тогда управлял проконсул Квириний, и его чиновники внесли в списки новых подданных державного Рима Иосифа, Марию и их только что родившегося в Вифлееме Сына, названного Иисусом («Господь спасает») [1]. Римляне записывались по месту своего проживания, а иудеи, в силу устойчивых родовых традиций, – по месту происхождения. Иосиф и Мария были потомками царя Давида († ок. 970 г. до н. э.), родом из Вифлеема, расположенного в 7 километрах к юго-западу от Иерусалима. (Представители этой мессианской династии ещё в VI столетии до н. э. были лишены трона и вели жизнь частных граждан, не афишируя своего происхождения.) Этим и объясняется столь несвоевременное для Девы Марии путешествие через всю Палестину, с севера на юг, в родной город предков, где у них не было своего дома и где из-за наплыва народа им не нашлось в день прибытия места в гостинице.

Хорошо понятна и реакция царя Ирода: узнав о рождении «законного наследника» Иудейского престола, он повёл себя так, как и поступают бесчеловечные самозванцы.

Смысл боговоплощения

«Бог стал Человеком, чтобы человек мог стать богом», – так сформулировал великую тайну боговоплощения и вочеловечения свт. Ириней Лионский († ок. 202 г.).

Бог явился во плоти, и это событие стало единой, универсальной точкой отсчёта всемирной истории, сообщившей цель и смысл всему временно́му космосу. «В Палестине… совершился величайший факт всемирной истории, который должен быть признан центральным не только христианами: то, что́ произошло в Вифлееме, предопределило всю всемирную историю. <…> Образовался новый христианский мир, началась всемирная история, которая древнему миру не была известна», – справедливо замечает Николай Бердяев. Неудивительно, что именно День Рождения Вифлеемского Младенца, явившегося в мир незаметно и даже в загоне для скота (а вовсе не социальная или техническая революция!) стал краеугольной хронологической вехой, навсегда разделившей мировую историю на две эпохи: до и после Рождества Христова.

Евангелисты не указывают ни точного года (тогда ещё не было единой эры), ни дня рождения Иисуса Христа, и мы определяем лишь период этого события: 7–5 годы до н. э. Календарная же дата праздника Рождества Христова, 25 декабря, установленная ещё в IV веке в качестве обязательной для всего христианского мира, имеет не историческое, но назидательно-символическое значение. Это – день зимнего солнцеворота, победа солнца над тьмой. В миссионерском аспекте этот день выражает победу Христа – «Солнца Правды» и «Света миру» – над тьмой языческого идолопоклонства.

Предложенная в 525 году римским аббатом Дионисием Малым эра «от Рождества Христова» завоёвывала мир постепенно, а в России была введена на рубеже 1699/1700 гг. До этого наши предки отсчитывали даты в рамках условно-символической эры «от сотворения мира».

В настоящее время христианская эра принята во всём мире (во всяком случае – в документах ООН), вольно или невольно признавшем тем самым, что более важной точки отсчёта, чем празднуемый нами День Рождения Младенца из Вифлеема, просто не существует!

«Таинство чуждое вижу…»

Богослужение праздника сосредоточено на мистерии чудесного рождения Девой Марией Сына, Спасителя и Нового Адама, пришедшего в мир, чтобы восстановить в первоначальном достоинстве образ «древнего Адама» – то есть всего ветхого человечества. Мы переживаем богочеловеческую диалектику таинства «чуждого и парадоксального»: пещера (вертеп) становится небом, Богоматерь – Херувимским престолом, а ясли – вместилищем возлежащего в них невместимого Бога и беспомощного Младенца одновременно [2].

Две тысячи лет тому назад, во дни императора Августа, для Богомладенца Иисуса не нашлось места даже на постоялом дворе, и Он родился в яслях для животных, согревавших Его своим дыханием. Мир, как и сейчас, был слишком занят собой, полагая задачи своего экономического и политического переустройства первостепенными. Но не все люди духовно слепы и глухи: и вот уже чистые сердцем простые пастухи, первыми (!) услышавшие от ангела о «великой радости», спешат к своей пещере и приветствуют лежащего на соломе Младенца. А вскоре медленно выходят, как бы из глубины веков, седые мудрецы («волхвы»), проделавшие огромный путь вслед за ниспосланной им Свыше звездой. Они долго искали Истинного Бога на путях трудных и тернистых и теперь, обретя, склоняются пред Его колыбелью, принеся дары. Путь дохристианского мира завершился в Вифлееме.

Само Небо приблизилось к земле, чтобы человек взглянул в него и понял, что землёй ещё не кончается ни мир Божий, ни жизнь человеческая.

---

Примечания

[1] Таким образом, первым участием Иисуса в общественной жизни было получение Им «ИНН»! Это отнюдь не случайное событие показывает, что христианство с момента своего рождения отвергало нелепое диссидентство по отношению к необходимым государственным мероприятиям.

[2] «Таинство чуждое вижу и неимоверное: пещеру – небом, Деву – Херувимским престолом, ясли – вместилищем, где возлежит невместимый Христос Бог. Его мы, воспевая, величаем» (ирмос 9-й песни канона Утрени). Здесь в духе греческой диалектики умело сопрягаются несопоставимые друг с другом реалии. К сожалению, славянский переводчик неверно передал смысл слова παράδοξος, пара́-доксос, употребив формальную кальку «пре-сла́вное» вместо «неслыханное», «превышающее разумение», «неимоверное»!

Историко-богословская проблематика праздника в контексте Рождественского цикла даётся в книге: Рубан Ю. От Рождества до Сретения: Праздники Рождественского цикла / Науч. ред. проф. архим. Ианнуарий (Ивлиев). Изд. 2-е. СПб., 2019 (ещё можно приобрести в книжной лавке Феодоровского собора). Смотрите также предыдущие календарные этюды, посвящённые Новому году и ёлке на этом же сайте.

---

Приложение

Иосиф Бродский. Рождественская звезда

В холодную пору в местности, привычной
скорее к жаре, чем к холоду, к плоской
поверхности более, чем к горе,
Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти.
Мелό, как только в пустыне может зимой мести.

Ему всё казалось огромным:
грудь матери, жёлтый пар
из воловьих ноздрей, волхвы – Балтазар, Гаспар,
Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой. И точкой была звезда.

Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,
на лежащего в яслях ребенка издалека,
из глубины Вселенной, с другого её конца,
звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.