Календарный этюд Юрия Рубана
Топόнимы (букв. «названия мест») – эти лаконичные свидетели истории – занимают в культуре особое место. «Зна́мением пререка́емым» они стали у нас в XX веке, особенно в период демократических преобразований эпохи Перестройки, когда борцы с советским наследием хотели «разрушить до основанья» всё, что связано с ненавистным им режимом. Критерий преобразований часто строился по незамысловатой схеме: всё, что было до 1917 года, – «добрό зелό», а всё, что после, – происки лукавого, подлежащие уничтожению. Как же это отразилось на топонимах? Обратимся к конкретному примеру.
Н.В. Гоголь. Портрет работы К.Горюнова, 1835 г.
Имя Николая Васильевича Гоголя, которого мы совсем недавно вспоминали, связано в этом году с двумя юбилеями, путь и не слишком «круглыми», – 170-летием со дня его кончины (21.2(4.3).1852) и 120-летием известнейшего петербургского топонима.
Здесь приходится воскликнуть: Увы! Нашему гениальному мистификатору (*) не было покоя при жизни, нет и по смерти, начиная со слухов о «неестественной» кончине. Когда в виртуальной («мечтательной») реальности мы с Николаем Васильевичем жили на Малой Морской улице и прогуливались по коварному Невскому проспекту, заглядывая дамам под шляпки, со многими литераторами были на дружеской ноге. Бывало, встретим соседа (на Мойке жил): «»Ну что, брат Пушкин?» – «Да так, братья, – отвечает, бывало, – так как-то всё…». Большой оригинал»!
Потом все они переселились в лучший мир, а я ещё долго жил на той же улице, ставшей «улицей Гоголя», пока по какому-то наваждению она не исчезла с лица земли: в 1993 году вместо неё и параллельной ей улицы Герцена на карте города появились Малая Морская и Большая Морская улицы. Что же произошло? Наступил «последний и решающий бой» с коммунистической топонимикой. Реформаторы хотели вернуть всем улицам, переулкам, площадям их «исконные», как они считали, названия, отменив переименования советского периода, продиктованные идеологией, разрушающей наше историческое наследие. В целом – логично, и возразить на это как будто нечего, если бы не маленькое «но».
Действительно, большевики в 1918 году переименовали (Большую) Морскую в улицу Герцена, на которой он жил (не худший человек!), а вот тронуть название «улица Гоголя», также полученное от «царского режима», не посмели, да ещё установили на доме писателя, № 17 (он жил здесь в 1833–36 годах), табличку в граните, дабы она противостояла разрушительному действию петербургской погоды. Почему? Николая Васильевича ведь нельзя назвать ни революционером, ни даже «прогрессивным человеком», – скорее наоборот: одно умилительное «Размышление о Божественной Литургии» чего стоит! Неужели перестроечные реформаторы не знали, что эту близкую к Зимнему Дворцу центральную улицу нарекли в честь Николая Гоголя не большевики, а благодарные сограждане ещё 10 июля 1902 года (к 50-летию кончины) с Высочайшего соизволения. Где же декларируемая логика сохранения (или обязательного возвращения) «священных» дореволюционных названий?! Улицы Гоголя больше нет, а вот улицы Ленина, Энгельса, Крыленко, Дыбенко, Советские, Красноармейские, шоссе Революции (перечисляю навскидку) праведного гнева поборников старины избежали, о чём до сих пор горделиво извещают таблички на домах…
При возобновлении топонимических преобразований такими же субъективными методами (нравится – не нравится) можно опасаться исчезновения Пушкинской улицы, возникшей 22 августа 1881 года, когда император Александр III подписал повеление о переименовании Компанейской улицы в Пушкинскую в память Великого поэта. Её первое название – Песчаная улица (на плане 1776 года). А жители Лермонтовского проспекта (с 24.09.1912) рискуют однажды проснуться на 1-й Солдатской улице (первое название, 1739), или на улице Грязной (1801–1859), или на Могилёвской улице (последнее название до переименования). Какое больше нравится?
Где же логика? Чем провинился перед нашими «демократическими» чиновниками Николай Гоголь, на которого не поднялась даже рука суровых большевиков? Единственное рациональное объяснение – в корпоративной мести писателю, блестяще показавшему, ке́м становится нормальный человек, превращаясь во всесильного чиновника? «Ага, Николай Васильевич, ты всласть поиздевался над нашими коллегами – ревизорами и прочими чиновниками (первыми людьми в государстве!), – так получай: сбрасываем тебя с корабля петербургской топонимики!» Такую логику можно понять, хотя она явно за гранью здравого смысла.
Можно было надеяться, что к торжественному чествованию 200-летия со дня рождения писателя (2009 год) он будет реабилитирован, и туристы вновь пойдут к его дому по улице Гоголя! Увы…
«Ну что, критикан, – торжествуют чиновники, – не помогла тебе всемирная слава! Мы, как и в твои времена, – сильнее!»
А «культурная элита» и народ «безмолвствуют»… Что бы сказали на это жители Санкт-Петербурга в 1902 году?
Газетная заметка 1911 года () о точном установлении гоголевского адреса
Современный вид дома 17 по Малой Морской ул.
Памятная доска на доме 17
Прим. (*) См.: Рубан Ю. Когда приехал ревизор? (Каламбур Николая Гоголя) // Страницы. Журнал Библейско-Богословского института ап. Андрея. М., 2001. № 6:2. С. 283–290.
Входное фото: улица Гоголя в 1902 году.