Что такое «агиасма»?*

Древний восточно-христианский праздник, посвящённый явлению в мир Сына Божия, – Богоявление, греч. Теофа́ния, или Епифа́ния (его изначальный смысл сохранил кондак) – в результате взаимодействия с параллельным римским Днём Рождения Господа (Рождеством) претерпел важные изменения [1], но предельной степени упрощения достиг в русском народном обиходе. Здесь он стал ассоциироваться с водой и даже получил имя «Иорда́нь» по названию крещенской проруби. Этим содержание торжества для многих исчерпывается [2]. Бывает даже, что среди некоторых прихожан возникают «богословские» дискуссии: какая вода больше по́льзует – «богоявленская» или «крещенская», обязательно ли её пить натощак, можно ли давать её хворой кошечке, и нужно ли для подтверждения своего исповедания православия нырять в прорубь? Обратимся к «водному» аспекту праздника.

Агиа́сма! Это звучное и таинственное слово вошло в наш литургический язык из греческого. Здесь термин аги́асма («святыня») употребляется в широком значении; в церковнославянском же обиходе (с ударением на третьем слоге) обозначает святую воду. «Агиасма е́же есть освяще́ная вода» (Дубенский сборник, XVI в.). А что такое «святая вода»?

Согласно христианскому вероучению, это обыкновенная по составу и изначальному происхождению вода (колодезная, родниковая, озёрная, речная, водопроводная), чудесно приобретающая особые освящающие и исцеляющие свойства после совершения над ней особого богослужебного действа, именуемого «водоосвящением». В народе – «водосвятие»; в древнерусском языке встречается термин «водокреще́ние».

Известно, что почитание воды как одной из основных «творческих стихий» мироздания имеет общерелигиозный характер. У разных народов акцентируется при этом святость воды определённых источников, зачастую обеспечивающих само существование народа на данной территории (Нил у древних египтян, Иордан у евреев, Ганг у индусов, Рейн у германцев, Дунай у славян). Являясь средством достижения внешней чистоты тела, в том числе и ритуальной, вода стала символом внутреннего очищения грешной души человека, поэтому обязательные священные омовения занимают важное место в религиозном законодательстве Моисея, Зороастра, Мухаммада.

Практику покаянного крещения (буквально «омовения») Иоанн Предтеча заимствовал, вероятно, у эсхатологически настроенных ессе́ев, в общине которых он мог воспитываться после смерти пожилых родителей.

Христианство удержало и дополнило символику очистительной воды, получившей особое значение в связи с установлением самим Иисусом Христом таинства крещения (Мф. 28:19). У православных христиан особым почитанием пользуется «богоявленская», или «крещенская», святая вода (эти определения – синонимы!). Именно она и называется «агиасмой» или даже «великой агиасмой».

Великое водоосвящение непосредственно связано с праздником Богоявления (Крещения Господня). Обряд восходит, как предполагают учёные, ещё к дохристианскому культу священных вод Нила (11 тиби, т. е. 6 января, египтяне приходили к этой реке, чтобы почерпнуть воды, которой они придавали освящающую силу).
В настоящее время освящение крещенской воды совершается дважды – накануне праздника Богоявления (в Крещенский сочельник) и в самый день праздника после Литургии. Первая традиция восходит, вероятно, к древнехристианской практике массового крещения оглашаемых после праздничной Утрени. Вторая традиция великого водоосвящения связана с обычаем палестинских христиан шествовать в день Богоявления на Иордан к традиционному месту крещения Спасителя.

О чудесных свойствах богоявленской воды говорит святитель Иоанн Златоуст (†407): «В этот праздник в полночь все, почерпнув воды, приносят её домой и хранят весь год <…>. Cущество этой воды не портится от продолжительности времени, но … целый год, а часто два или три года она остаётся неповрежденною и свежею и, после столь долгого времени, не уступает водам, только что взятым из источников» («О Крещении Христа»).

Где прячется «духовность»?

«Сегодня освящается естество вод», – поётся за водоосвящением. Понятно, что христианину хочется не только вкусить агиасму, но всё тело освятить погружением в эту преображённую стихию. По древнерусским представлениям, такое купание было необходимо участникам святочных игр, сопровождавшихся шутовским ряженьем, – «чтобы смыть с себя скверну бесовских масок». А современные весельчаки, предававшиеся на Святках «национальным излишествам», желают столь радикальным методом разом смыть с себя все грехи. Здесь мы уже выходим за рамки здравого смысла.

В авторитетном богослужебном руководстве (первое издание вышло 1892 году), переизданном по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, читаем: «В некоторых местах существует обычай в этот день купаться в реках. <…> Такой обычай нельзя оправдать желанием подражать примеру погружения в воде Спасителя, а также примеру палестинских богомольцев, купающихся в реке Иордане во всякое время. На Востоке для богомольцев это безопасно, потому что там нет такого холода и таких морозов, как у нас. В пользу этого обычая не может говорить и верование в целебную и очистительную силу воды, освящённой Церковью в самый день крещения Спасителя, потому что купаться зимою – значит требовать от Бога чуда (!!! – Ю. Р.), или же совершенно пренебрегать своей жизнью и здоровьем. <…> Подобные обычаи, как нарушающие святость совершаемого торжества и противоречащие духу истинного христианства, не могут быть терпимы и должны быть уничтожены» [3]. Это здравое суждение обращено и к современным батюшкам-экстремалам, загоняющим простодушных людей в ледяную воду. Зимние утехи «моржей» не имеют к празднику Святого Богоявления никакого отношения.

Разумеется, Бог может сотворить любое чудо: извлечь невредимым человека не только из ледяной воды, но даже из пещи́ халде́йской (Дан. 3 гл.), но никто не имеет права «припирать Его к стенке», самому́ создавая экстремальные условия. Ведь именно это предлагал сделать Христу «искушавший» Его один весьма малопочтенный евангельский персонаж, подражать которому вряд ли уместно. Ответ Спасителя нам хорошо известен (Мф. 4:5–7). Именно такая ситуация возникает тогда, когда желают придать «экстриму» (делу частному!) массовый и едва ли не обязательный характер и даже назвать его «православной церковной традицией». Это лишь дискредитирует нашу Церковь в глазах здравомыслящих людей.

Несколько лет тому назад в новостной программе одного из центральных каналов ТВ прошёл праздничный сюжет. Термин «Богоявление» вообще не прозвучал. Основной материал ревностной журналистки был посвящён прорубям – «от Москвы до самых до окраин» – как главному атрибуту «праздника Крещение». «Сегодня православная духовность переместилась в проруби!» – с особым «религиозным» придыханием изрекла ведущая. Сообщил эту важную новость отцу Ианнуарию (Ивлиеву). «Туда ей и дорога!», – ответил он с присущим ему юмором.

Вряд ли можно найти «духовность» на дне проруби. Грехи смывают во́ды слёз в таинстве Покаяния..

Примечания

* Очерк основан на статье «Агиасма», написанной мной по заказу нашего епархиального журнала «Вода живая: С.-Петербургский церковный вестник». 2007. № 1 (84). С. 58–59. Можно поделиться текстом со знакомыми. Преодоление языческих предрассудков, пронизывающих Церковь, – дело всех здравомыслящих христиан.

[1] Об этом см.: Рубан Ю. От Рождества до Сретения: Праздники Рождественского цикла / Науч. ред. проф. архим. Ианнуарий (Ивлиев). Изд. 2-е. СПб., 2019 (можно приобрести в книжной лавке Феодоровского собора). Кроме основной главы смотрите подглавку «Неделя по Богоявлении», содержащую нарочито присланные отцом Ианнуарием комментарии, необходимые для уяснения изначального смысла праздника.

[2] О происхождении праздника всеведущая московская «Комсомолка» сообщала три года тому назад следующее (цитирую дословно):

«В летописях говорится, что праздник возник после того, как Иисус Христос прошел обряд крещения в чистых водах Иордана. Напомним, произошло событие в городе Вифавар, где Спаситель встретил Иоанна Крестителя. Священник предложил сыну Божьему покаяться в грехах и пообещать себе и Богу следовать собственной судьбе. После этого Иоанн Креститель освятил воды Иордана и окрестил Христа. Не успел Спаситель выйти из воды, как, согласно легенде, на плечо ему сел голубь и человеческим голосом произнес: «Это сын мой, носящий в душе своей мое благословение». Люди поняли – перед ними праведный человек и тут же начали просить Христа о помощи».

И этим потчуют «широкие слои читателей»! Гениально! А голубь, вероятно, с тех пор сидел на плече Иисуса (или Иоанна Крестителя), как попугай на плече капитана Сильвера, и вместо «пиастры!» кричал «Покайтесь! Покайтесь!»

[3] Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей. М., 1993. Т. 1. С. 24–25, прим.