«Горе от ума», или Как опасно быть на Руси учёным

Имя Максима по прозванию Грек, что указывает на его этническую принадлежность (ок. 1470 – 1555/56), знакомо всем образованным россиянам, но дату его памяти (21 января / 3 февраля) помнят только учёные и именинники. Между тем, этот знаменитый деятель русского Просвещения XVI столетия может быть назван «уникумом» в буквальном смысле: единственный в своей среде носитель утончённой ренессансной культуры, знакомивший русских книжников с методами критической филологии, переводчик и комментатор книг Библии и творений Отцов Церкви, просветитель, сообщивший россиянам об открытии Америки, наконец, «первый интеллигент на Руси» (Дм. Лихачёв). Но от ума бывает и горе, что доказал своей жизнью наш представитель европейской учености.

Максим Грек. Из рукописи.

Между Италией и Афоном

Михаил Тривόлис – таково светское имя Максима Грека – родился в Арте (Эпир) в аристократиче¬ской греческой семье Триволисов. Окончив школу на острове Кόрфу, он в 1490–1491 годах баллотировался (неудачно) в состав совета этого острова, а через год направился в Италию, где получил блестящее университетское образование. Поначалу он обосновался во Флоренции и познакомился с Анджело Полициано, Марсилио Фичино и другими прославленными итальянскими гуманистами эпохи Возрождения. Он также учился у Альда Мануция и Иоанна Ласкариса; побывал в Болонье, Падуе, Милане, Венеции. Но самым сильным впечатлением от итальянской жизни стали для него проповеди знаменитого доминиканского монаха и настоятеля монастыря Сан-Марко во Флоренции Джироламо Савонаролы, гибель которого в 1498 году Максим Грек описал, уже находясь в Московии («Повесть страшна и достопамятна»). При этом образ жизни «нищенствующих» католических орденов он считал образцом «совершенного иноческого жительства». Очевидно, под влиянием Савонаролы Михаил решил постричься в доминиканском монастыре Сан-Марко, но пробыл там недолго (1502–1504). Выученик итальянских гуманистов переехал на Афон, привлекавший его богатым собранием античных и христианских рукописей и глубокой духовной традицией, и постригся в Ватопе́дском монастыре в монахи с именем Максим. В жизни Михаила-Максима произошел перелом: он отрёкся от своих прежних увлечений, чтобы полностью сосредоточиться на богословии, хотя отзвуки культуры Ренессанса будут звучать во многих его позднейших работах.

«А человек еси́ разумной…»

Но спокойная жизнь продолжалась недолго: в 1516 году по запросу великого князя Василия III Максим Грек приехал в Москву для перевода Толковой Псалтири. Когда работа была закончена (видимо, в 1522 году), то ученого старца, несмотря на его специальное прошение, не отпустили обратно на Святую Гору, но оставили в Москве для перевода и исправления других книг. Были и иные мотивы, о которых Максиму в порыве откровенности поведал его московский знакомый Иван Берсе́нь-Бекле́мишев: «Пришόл еси́ сюда, а человек еси́ разумной, и ты здесь уве́дал наше добрая и лихая, и тебе, там пришόд, все ска́зывати»! В соответствии со своими представлениями об идеальной монашеской и общественной жизни, Максим взял сторону «нестяжателей», последователей Нила Сорского, и тем встал в оппозицию к Великому князю, боярству, придворному духовенству. Судьба его была решена.

В 1525 году московские церковные и светские власти обвинили Максима Грека в «ереси» и заточили в темницу Иосифо-Волоколамского монастыря, добавив также обвинение в шпионаже в пользу Турции. (Это нам хорошо знакомо по новейшей истории!) В 1531 году последовали новые обвинения, в частности, в «порче» богослужебных книг. Происшедшее было почти неизбежно при низком культурном уровне большинства окружавших Максима Грека людей. Многие ему завидовали и ненавидели за обличения. Немногочисленные сторонники учёного монаха-гуманиста, явно опережавшего своё время, были не в состоянии защитить его. Лишь в 1551 году (или несколько ранее, в 1547–1548 году), после неоднократных обращений Восточных Патриархов и митрополита Московского Макария, с него сняли церковное запрещение и перевели на покой в подмосковный Троице-Сергиев монастырь (поздне́е – лавра). Почитавший его святитель Макарий внёс часть поучений Максима в свои Великие Минеи Четьи. Здесь он и умер в 7064 году от сотворения мира (= сентябрь 1555 – август 1556 года от Р. Х.) и где покоятся его мощи (обретены в 1996 году). Один авторитетный источник указывает дату 12 декабря (1555 года). Традиционная дата памяти Максима Грека, 21 января (1556 года) по юлианскому календарю, скорее всего, приурочена ко дню памяти его небесного патрона – св. Максима Исповедника.

Преподобный Максим Грек. Икона

Преподобный Максим Грек стал жертвой своей учености и моральной порядочности. В России умных людей при необходимости умело используют, но обращаются с ними совсем не по-людски. Хотя частное почитание Максима началось уже в XVII столетии, но потребовалось всего четыре с половиной столетия, чтобы Русская Церковь официально воздала ему должное, причислив к лику святых в чине преподобных (1988). Что ж, как сказал русский поэт, «любить мы умеем только мёртвых». Не так давно учёный грек стал героем художественного произведения – романа Мицоса Александропулоса «Сцены из жизни Максима Грека» (М., 1980). Посвящённая ему исследовательская и популярная литература велика, и она постоянно пополняется.

Литературное наследие Максима Грека весьма многогранно и насчитывает около трехсот пятидесяти наименований книг и отдельных текстов: библейские комментарии, патристические и иные переводы, сочинения богословские, апологетические, духовно-нравственные, многочисленные послания к частным лицам. Некоторые были выявлены недавно, и можно надеяться, что исследователей ждут новые находки. Уже с середины XVI века его труды распространяются в многочисленных списках, в том числе и старообрядческих. Первое издание его сочинений в трёх томах (далеко не полное) было осуществлено Казанской Духовной академией в 1859–62 гг. Многие работы до сих пор не опубликованы и ждут своего часа. По словам Александра Пыпина, одного из исследователей его творчества, Максим Грек явился в истории древнерусского образования «первым посредствующим звеном, которое соединило старую русскую письменность с западной научной школой».