Много понервничать пришлось и в связи с координацией работ в нижнем храме. Пик «нервотрепки» пришелся на осень 2011 года. Общий срок в пять лет, отведенный на реставрацию Феодоровского собора (2007–2012), только с виду кажется длинным и достаточным. На самом деле в течение всего этого времени работы велись интенсивными, а порой и, так сказать, «бешеными» темпами, включая ночные смены. При этом, разумеется, важно было соблюдать технологию работ, чтобы спешка не отражалась на качестве. К тому же перечень работ с конкретными сроками на каждый год был прописан в государственном контракте, нарушать который подрядчики не имели никакого права.
Для этого-то и требовались особые усилия по координации всего комплекса самых разнообразных работ – от общестроительных до инженерных. Первые два-три года это было трудно, но терпимо – ведь ничего особенно «художественного» в работах тех лет не было: бетонирование, штукатурка, кровельные работы, кабели, трубы и т. п. С приходом художника ситуация резко обострилась.
Ярким примером стал 2011 год, предпоследний год реставрации. Именно в этот год отец Зинон приступил к работе над фресками в нижнем храме. Его работа была частью работ по завершению убранства нижнего храма. Нижний храм, как отдельно взятый участок реставрации, по государственному контракту должен был быть сдан к концу 2011 года, за исключением покраски стен и обработки пола, которую было решено на свой страх и риск отложить на самый конец реставрационных работ, через год (чтобы во время праздника стены и пол смотрелись свежо и ново). В работы по контракту 2011 года была включена и вся живопись, предусмотренная проектом отца Зинона.
Чтобы по достоинству оценить весь драматизм ситуации, стоить вспомнить, что в течение весны и лета 2011 года большими темпами шли работы по штукатурке и шпаклевке стен нижнего храма – объем весьма-весьма значительный. Также нужно было отлить в бетоне основания киотов, седалищ в алтаре, установить всю инженерию (водопровод, отопление, электропроводку). Все это была обыкновенная грязно-пыльная работа, не окончив которую невозможно было приступать к живописи. Не меньшей проблемой стало добывание необходимой извести для штукатурки тех поверхностей, на которые отцу Зинону предстояло наносить свои творения, а отец Зинон потребовал настоящую известь высокого качества, которая производится, как минимум, в Греции. В конце концов, был выработан график, в соответствии с которым нижний храм должен был полностью перейти в ведение отца Зинона 1 августа 2011 года. И хотя формально этот срок был выдержан, еще долго, думаю, до конца августа, тянулся «шлейф» доделок и доработок, которые задерживали начало работ мастера. Дело было не в «принципе» как таковом, а в том, что работы над живописью и работы, скажем, штукатурные или малярные – это как если бы мы сравнивали с точки зрения требований чистоты работу в столярной мастерской и в химической лаборатории. Отцу Зинону приходилось львиную долю времени тратить на регулярное удаление пыли с поверхностей, с кистей, с собственной одежды – пылесосом, тряпками. Справедливости ради следует сказать, что все вокруг, как могли, старались облегчить ему эту участь, но все это было ужасно трудно и требовало больших усилий, времени и нервов.
Особые испытания начались в сентябре. Основной «ребус», который следовало решить, состоял в том, чтобы грамотно распределить последовательность работ отца Зинона и греков-каменщиков, которые должны были тогда же установить всю каменную конструкцию в апсидах нижнего храма. При этом верхнюю часть живописи в центральной апсиде отец Зинон должен был написать до установки мраморного кивория и престола, а все остальное – после. Таким образом, работа отца Зинона оказалась разбита на две части, между которыми должны были пройти необычайно пыльные и грязные каменные работы в центральной апсиде (алтаре) нижнего храма.
Опуская детали, отметим, что к началу октября греки полностью закончили свои работы в апсидах, уступив место отцу Зинону. Попечительский совет, прошедший в нижнем храме 14 октября 2011 года на фоне свежесмонтированной алтарной конструкции и первой порции фресок, с одной стороны, добавил ажиотажа, а с другой, заставил навести в нижнем храме чистоту и порядок, требуемые не только для приема высоких гостей и комфортного проведения рабочего заседания Совета, но заодно, чему я особенно радовался, и для продолжения работы иконописца.
Но и это было еще не все! Все-таки было крайне желательно не подвести генерального подрядчика реставрации и наших заботливых кураторов, ответственных за соблюдение сроков. Предстояло к концу года сделать так, чтобы все поверхности, планировавшиеся отцом Зиноном под роспись, были покрыты хоть какой-то живописью. Помню возникшее некоторое недопонимание между нами на эту тему, которое, к счастью, быстро разрешилось: в какой-то момент отец Зинон подумал, что от него требуется полностью завершить все работы над фресками до нового 2012 года. На самом деле имелось в виду набросать хотя бы черновой эскиз – чтобы было чем отчитаться, не вдаваясь в подробности. На это отец Зинон согласился пойти: так была набросана вся программа росписи всех трех апсид и два образа в мраморных киотах между ними. Это именно то, что мы могли видеть во время Рождественских служб 7 и 8 января 2012 года. Некоторые ценители, помню, даже высказывали пожелания оставить эти рисунки, как есть. Отец Зинон воспринимал эти «советы» с улыбкой.
Оглядываясь на пережитое, впоследствии отец Зинон и сам признавал, что описанные «встряски» и «заминки» (как в случае с сентябрьской остановкой для каменных работ) пошли только на пользу – было время еще раз оценить замыслы, подумать и что-то даже успеть переделать – как в случае с первоначальным рисунком первых фигур апостолов, которые вышли чуть больше, чем нужно, и были переписаны.
Потом было Рождество Христово 7 января 2012 года, когда мы все – причт и прихожане храма – впервые увидели фрески «в действии», то есть во время праздничного богослужения. Тогда была написана только часть центральной фрески – символы евангелистов и Этимасия в конхе и группа апостолов слева (со стороны жертвенника).
Справа был только подготовительный рисунок кистью. И то все были под большим впечатлением. А к Пасхе того же года были закончены не только фреска в центре, но и вся живопись в предложении (у жертвенника) – Моисей в трех эпизодах, Авраам в двух, павлин над окном… Вскоре после Пасхи отец Зинон закончил писать образы Христа и Богоматери в мраморных киотах между апсидами. Оставалось дописать лишь фрески в диаконнике.
Продолжение следует.
Во-первых, отец Зинон сразу сказал: «Выполнять заказ “к 7 ноября” или “к 1 мая” я не буду!». Во-вторых, всем известно, что по мере приближения к финальному сроку любые работы, как бы вы ни планировали, ускоряются и, скажем так, интенсифицируются: постепенно накаляется хорошо знакомая атмосфера «аврала».
Отец Зинон за работой в алтаре нижнего храма. Фото Станислава Марченко
Бригадир каменщиков за работой в алтаре нижнего храма. Фото Станислава Марченко
