Впервые идея возвращения Феодоровского собора Церкви возникла в начале 1990-х годов, когда в России набирал силу процесс возвращения зданий религиозного назначения верующим. Как и повсюду, в Петербурге один за другим регистрировались новые приходы, открывались храмы – в первую очередь в заброшенных и полуразрушенных строениях, когда-то бывших церквями. Но нередко передача церковных зданий была сопряжена с проблемой выселения того или иного предприятия или учреждения, прочно обосновавшегося там за годы советской власти. Быстро это удавалось сделать, если находился относительно безболезненный вариант выселения: или предоставлялась альтернативная площадь, или сами предприятия или учреждения, владевшие зданием, прекращали свое существование в трудных новых экономических условиях.
Возвращение Феодоровского собора по целому ряду причин с самого начала оказалось делом очень непростым, и поэтому оно затянулось надолго – более чем на тринадцать лет.
Мрачное строение, в которое к последнему десятилетию XX века превратилось здание некогда впечатляющего собора, мало кого наводило на мысль о его возвращении Церкви. Внешне это было грязно-серое промышленное здание, высившееся за глухим бетонным забором, обстроенное многочисленными пристройками и надстройками c высокой дымящейся трубой сбоку. Зайти же на территорию завода и внутрь бывшего собора и вовсе не представлялось возможным: строгая пропускная система, сложный производственный режим делали завод неприступной цитаделью. За несимпатичным обликом скрывалось одно из ведущих молокоперерабатывающих предприятий огромного города, каковым в последние советские и первые постсоветские годы все еще был завод. О том, чтобы посягнуть на его существование, казалось, не могло быть и речи.
И, тем не менее, первыми, кто поднял этот вопрос перед директором завода, были представители Русской Зарубежной Церкви. Это было время еще продолжавшейся конфронтации РПЦЗ и Московской Патриархии, которая резко усилилась после падения Советского Союза. Зарубежная Церковь пыталась создать и развить свое присутствие в новой России, альтернативное «советской» Патриархии, рукополагая клириков и регистрируя приходы. При этом «возрождение истинного православия», насаждавшееся Зарубежной Церковью на территории «кэгэбэшной» РПЦ, нередко было тесно связано с монархическими идеями. Неудивительно, что бывший Романовский храм, находившийся почти в историческом центре Петербурга, обратил на себя внимание поборников РПЦЗ как весьма привлекательный объект.
Вот что вспоминает об этих событиях протоиерей Владимир Сорокин, который тогда был благочинным городских храмов Петербурга и ректором Санкт-Петербургской Духовной академии:
«Узнав об инициативе представителей Зарубежной Церкви, я встретился с директором молокозавода Геннадием Карповичем Василенко, который подтвердил факт визита на завод зарубежных представителей. Получив эту информацию, я предложил митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Иоанну (Снычеву) немедленно учредить и зарегистрировать приход Феодоровской иконы Божией Матери с тем, чтобы «застолбить» это место за Санкт-Петербургской епархией Русской Православной Церкви. Владыка, не разделявший ни «зарубежных», ни монархических симпатий, согласился без колебаний. Поспешить заставила и позиция городской власти в лице Малого совета Санкт-Петербургского городского совета народных депутатов и мэра Анатолия Собчака. В условиях нарождавшейся демократии они были готовы предоставлять возможности самым разным религиозным объединениями, будучи заинтересованы, как они выразились на совещании по нашему вопросу, в «развитии рынка религиозных услуг»».
Появление нового прихода по адресу действующего завода при отсутствии хоть какого-то клочка земли или помещения поначалу носило формальный характер. В этой ситуации назначать настоятелем кого-либо из молодых клириков епархии, отпуская его в «самостоятельное плавание», не имело никакого смысла. Отец Владимир сам предложил свою кандидатуру на должность настоятеля учреждаемого прихода. Владыка Иоанн одобрил и эту инициативу. Так было положено начало возрождению Феодоровского прихода после 60-летнего перерыва. Произошло это в октябре – ноябре 1992 года.
Однако чисто формальной деятельность прихода оставалась недолго. Описанные события совпали по времени с окончанием ректорства отца Владимира в Санкт-Петербургских Духовных школах, что оказалось дополнительным стимулом всерьез заняться делом возвращения Феодоровского собора. Правда, дело от этого не становилось более легким.
Во-первых, как уже было сказано, молокозавод на тот момент продолжал быть мощным, хорошо работающим предприятием, снабжавшим многомиллионный город разнообразными молочными продуктами – например, глазированными сырками в шоколаде. О прекращении его деятельности нельзя было и мечтать.
Во-вторых, состояние и вид молокозавода наводили такую тоску, что одна только мысль о том, сколько трудов и средств потребуется для возвращения ему былого облика величественного собора, вызывала чувство полного бессилия. Старые фотографии храма, полученные отцом Владимиром в те годы из архивов, лишь усиливали это чувство. Даже в случае возвращения здания Церкви можно было рассчитывать разве что на использование помещений завода для церковных нужд при медленной «посильной» реставрации, как это и происходило в течение полутора лет после передачи храма верующим в 2005 году.
В то переломное для всей страны и трудное для большинства граждан время восстановление этого храма могло восприниматься как что-то маловероятное – разве что как какое-то чудо.
Вспоминает протоиерей Владимир Сорокин:
«Когда я впервые озвучил идею возвращения и восстановления Феодоровского собора в городском Комитете по охране памятников, на меня посмотрели как на ненормального. «Вы представляете, за что вы беретесь?! – сказали мне. – Положение дела и состояние здания таково, что это в принципе вряд ли возможно». Движимый каким-то внутренним душевным порывом, я тогда сказал: «Вот увидите, храм будет восстановлен к своему 100-летию в 2013 году!» Конечно, в тот момент дата 2013 года звучала как какая-то запредельно далекая, и ее мало кто воспринял всерьез. А сегодня мы можем задуматься, из каких многих человеческих факторов складывается то, что мы вполне можем назвать чудом!»
Очень скоро стало ясно, что руководство молокозавода намерено как можно дольше затягивать передачу здания Церкви. Надо отдать должное предприимчивости и находчивости директора молокозавода, который, опередив отца Владимира, добился от митрополита Иоанна отсрочки освобождения здания храма – поначалу на пять лет. Это произошло еще до учреждения прихода и назначения настоятеля, в феврале 1992 года. На просьбу директора об этой отсрочке Владыка ответил следующей резолюцией: «Согласен на продление работы молочного завода до конца 1997 года с условием, чтобы завод энную сумму от производства перечислял на ремонт храмов».
Следует признать, что директор завода никогда не отказывался от диалога. Более того, небольшая часть территории предприятия вскоре была выделена для строительства временной деревянной часовни для того, чтобы можно было уже начать совершать богослужения. 8 сентября 1992 года на этом месте был установлен крест и началось проектирование, а затем строительство часовни, которая была освящена 28 марта 1998 года как храм Новомучеников и Исповедников Российских.
На протяжении всех 1990-х годов разрабатывались проекты перемещения молокозавода в другую, более подходящую для промышленного производства зону – сначала во Фрунзенском районе, а потом в районе Обухово. Этим планам не суждено было сбыться, прежде всего из-за недостатка финансирования: в 2001 году резолюцией губернатора Санкт-Петербурга В. А. Яковлева им был положен конец.
В трудных экономических условиях 1990-х годов когда-то процветавший молочный завод постепенно деградировал и, в конце концов, прекратил свою профильную деятельность. Некоторое время под видом переработки молочных продуктов здесь занимались перефасовкой изделий, произведенных другими фабриками, в том числе зарубежными. Затем, понимая, что рано или поздно пятиэтажное здание бывшего храма придется освободить, дирекция завода встала на путь извлечения из него максимальной выгоды, сдавая помещения в аренду организациям самого разного профиля – от производства уксуса, майонеза и кетчупов до складирования различных материалов. На бетонном заводском заборе появился огромный пригласительный баннер «Офисы в аренду», что дало повод газетчикам, слышавшим краем уха о возможной передаче храма Церкви, но не предполагавшим, что дело сильно затягивается, обвинить «продажных попов» в торгашестве.
В это же время была проведена приватизация завода, в результате которой бывший советский молокозавод превратился в открытое акционерное общество «Петролакт». Приватизированы были все помещения завода – по счастью, за исключением бывших исторических помещений самого храма. Так оскверненный собор оказался в плотном кольце частной собственности, в которую превратились советские пристройки. Впоследствии именно эта собственность составила первую проблему на старте реставрации в 2007 году: прежде чем приступить к их сносу, Попечительскому совету пришлось выкупать их за собранные благотворительные пожертвования.
О капитальном ремонте стремительно ветшавшего храма не могло быть и речи. Единственное, о чем заботились его владельцы, – чтобы не текла крыша и более-менее исправно работали бытовая инженерия и старая паровая котельная. Все остальное постепенно приходило в упадок, так что к моменту возвращения здания Церкви его состояние было плачевным.
При этом зданию собора был присвоен статус сначала, в 1993 году, памятника архитектуры местного значения, а затем, в 1995 году, – объекта исторического и культурного наследия федерального значения. Городским управлением охраны памятников еще 1989 году было выдано архитектурно-реставрационное задание, в соответствии с которым предполагалось исследовать состояние храма и в перспективе восстановить его. Был даже проделан один из видов начальных работ по обследованию здания – обмеры наружных фасадов, в которых принимал участие будущий главный архитектор реставрации Михаил Киселев.
В течение всего этого времени велись переговоры между приходом и руководством завода об освобождении здания храма. Со стороны прихода неизменными участниками были настоятель протоиерей Владимир Сорокин и староста Владимир Блинов. Позднее к ним присоединились протоиерей Александр Сорокин (с 1998 года), братья Александр и Дмитрий Гусаровы и Михаил Кустов (с 2003 года).
Предложения прихода о поиске возможностей совместного использования здания отклонялись ввиду его технической невозможности с точки зрения дирекции и угрозы «социального конфликта» в случае потери работы сотрудниками предприятия. При этом никакого предприятия де факто уже не существовало: как мы уже сказали, помещения собора сдавались в аренду совершенно посторонним организациям.
Настоящая же причина задержки процесса передачи здания храма епархии состояла в том, что «Петролакт» спешил документально оформить в собственность смежный участок земли, который почти вплотную примыкал к зданию собора и на котором было расположено приватизированное четырехэтажное здание советской постройки. Позднее и участок, и здание были перепроданы другим собственникам, с которыми пришлось иметь дело уже приходу и Попечительскому совету храма, озаботившимся их выкупом в целях воссоздания Дома причта.
Дело, казалось, должно было длиться бесконечно. Кому только ни писали! В какие только инстанции ни обращались – и от имени митрополита, и от имени прихода! Молокозавод регулярно навещали комиссии из КУГИ, КГИОП и других государственных органов, составлялись обнадеживающие акты, но положение оставалось прежним.
Однажды, уже в феврале 2003 года, на одном из внутренних правительственных отчетов последовала эмоциональная резолюция губернатора В. А. Яковлева: «Это кощунство. Необходимо решать. Хватит прикрываться обещаниями».
Примерно до конца 1990-х годов руководство завода и приход, хотя и отстаивали каждый свои интересы: первое – стараясь сохраниться и выжить в новых условиях, второй – пытаясь ускорить возвращение храма, действовали как будто сообща. Директор не переставал выказывать признаки желания «возродить святыню» (даже крестился у отца Владимира), настоятель обеспечивал церковную поддержку на уровне митрополита всевозможным инициативам по реконструкции и переезду молокозавода. Но затем взаимодействие постепенно перешло в фазу острого противостояния. Дело вылилось в судебную тяжбу между КУГИ и «Петролактом» по поводу законности использования здания. В этой тяжбе приход был на стороне КУГИ, хотя директор всегда и всюду настаивал на необходимости объединения позиции «Петролакта» и прихода против комитета.
Первым признаком перелома в этом затяжном противостоянии стало решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 27 марта 2001 года (праздник Феодоровской иконы Божией Матери) о выселении «Петролакта» из здания собора. Но это было только начало. 10 мая была принята поданная заводом апелляция о пересмотре решения. В результате 6 июля исполнение решения было приостановлено Федеральным арбитражным судом Северо-Западного округа, а еще почти через год, 25 марта 2002 года, Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области определил отсрочить его до 1 апреля 2004 года. Протесты КУГИ, вылившиеся в апелляционные и кассационные жалобы, не смогли изменить этого срока.
Параллельно с этими событиями отец Владимир не переставал «бить в набат», обращаясь к различным депутатам, в прокуратуру и пользуясь любой публичной возможностью обратить внимание на происходящее. А приход не переставал молиться, введя в богослужения специальное прошение на ектении о «возвращении и воссоздании храма».
Велись переговоры и с самим «Петролактом». 27 мая 2003 года между епархией и заводом было подписано соглашение о порядке передачи здания епархии и разделе территории вокруг него после наступления срока 1 апреля 2004 года. Но и эта дата не стала окончательной.
16 апреля 2004 года вновь состоялось заседание Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области. И на этот раз «Петролакту» удалось убедить судью в необходимости новой отсрочки выселения. В качестве основного аргумента выдвигалось то, что демонтаж приватизированных инженерных сетей (отопления, электричества) оставит собор без тепла и света и тем самым ему будет причинен ущерб. Определенным тормозом была и бюрократическая волокита по подготовке договора о передаче здания храма в пользование епархии. Суд решил продлить пребывание завода в храме до 1 апреля 2006 года.
Эту новую двухлетнюю отсрочку даже сам директор «Петролакта» счел чересчур завышенной и предложил сократить ее, что и было позднее формализовано судебной апелляцией. Последним сроком стало 1 августа 2005 года.
Так подошли к концу долгие судебные процессы. 4 августа 2005 года по приглашению службы судебных приставов настоятель прихода (с 2003 года) протоиерей Александр Сорокин как представитель Санкт-Петербургской епархии присутствовал при акте выселения ОАО «Петролакт» из здания храма. Приходу были переданы ключи от всех помещений собора.