Лекция игумена Силуана (Туманова) состоялась в Феодоровском соборе

Лекция игумена Силуана из цикла «Пение и музыка в культуре и богослужении» 17 октября была прочитана в просветительском центре при Феодоровском соборе игумен Силуан (Туманов), председатель издательского совета Санкт-Петербургской митрополии, настоятель храма святых апостолов Петра и Павла в Шуваловском парке.

Лекции будут проходить раз в месяц, по пятницам. Тема первой лекции — «Богослужебное пение различных христианских конфессий». Лекции сопровождаются прослушиванием аудиоматериалов.

В первой, вводной лекции отец Силуан проследил путь западной богослужебной традиции от григорианского пения до наших дней, кратко коснулся схожих процессов и в нашей стране.

«Христианская музыка, — начал отец Силуан, — имеет определенные задачи. Если обычная, светская музыка скрашивает нашу жизнь, то задачи богослужебной музыки принципиально иные: церковная музыка — оправа богослужебного пения. Иными словами, богослужебное пение допускается христианами лишь настолько, насколько оно способствует пониманию текста. В отличие от язычества, христиане противопоставляют экстатической практике практику, взывающую к разуму».

Почему пение вообще появилось в христианском богослужении? Лектор объяснил присутствующим, что богослужебная традиция, из которой выросло христианство, традиция иудейская, не подразумевает чтения вообще. Правда, современные традиции иудейского пения скажут нам о раннехристианском пении очень мало: «Как пели при Иисусе Христе, мы не знаем. Иудейская культура за прошедшие века впитала в себя многие культуры, с которыми соприкасалась». Но, скорее всего, иудейская музыка евангельских времен соответствовала общим традициям средиземноморской музыки.

Отец Силуан вкратце коснулся темы, которая многих интересует: почему в христианской традиции богослужебное пение не сопровождается игрой на музыкальных инструментах (в западной традиции инструменты появились намного позже). Лектор привел высказывания святителей Григория Нисского и Климента Александрийского о том, что гармонии должны быть «строгими и целомудренными» и апеллировать к разуму, а не к чувствам. По этим же причинам церковное пение, в противовес языческому многоголосию, было унисонным: в Церкви, по словам святителя Иоанна Златоуста, «должен быть один голос, поскольку она — одно тело».

Западное богослужебное пение, хотя в это сейчас трудно поверить, первоначально тоже было унисонным, без инструментов, причем поначалу в нем прослеживалось сильное влияние Византии.

В дальнейшем, когда христианство стало государственной религией, а посещение храма — многолетней традицией, в богослужебной музыке появились тенденции к украшению, развлечению, каковых она прежде не знала. К концу I тысячелетия в храме появляются музыкальные инструменты, сначала лишь в качестве сопровождения пения, но потом приобретая все более самостоятельное значение. Появились песнопения, в которых слова имеют явно второстепенное значение, если их вообще можно разобрать. Прослушав отрывок из ренессансной музыки авторства итальянского композитора XVI века Джованни Палестрины, отец Силуан заметил: «Эта музыка ввергает в когнитивный диссонанс. Мы прекрасно понимаем, что она идет вразрез с самими целями и задачами богослужебного пения, но не можем не признать, что она прекрасна».

Начиная с XVII  века, богослужебная музыка становится авторской, причем ее сочиняют люди, все дальше и дальше отстоявшие от церковной ограды: если Иоганн Себастьян Бах работал в храме, то Джоаккино Россини не имеет никакого отношения к церковным структурам. Католическая музыка развивается под воздействием музыки светской. Кроме того, в новейшее время появляется церковная по тематике музыка, которую можно исполнять где угодно, не обязательно в храме: так, «Всенощная» Рахманинова была впервые исполнена в зале Филармонии.

Разумеется, музыка стала сложной и глубоко эмоциональной, выражающей чувства самих композиторов, к тому же композиторы перестают обращаться к традициям Церкви.

Отец Силуан сделал краткий обзор и восточнохристианской музыки (о ней пойдет речь в следующей лекции), обратив внимание, что и в армянской, и в грузинской традиции богослужебный настрой сохранился. Обратил он внимание слушателей и на то, что многоголосие само по себе не «вредит» молитвенному настрою: грузинское пение, как известно, трехголосное, но в конце каждого песнопения все голоса сводятся в единую «точку».

Коснулся лектор и знаменного пения, принятого в допетровской Руси, а также обратил внимание, что в русском богослужебном пении тоже появилось многоголосие, но естественное развитие традиции было прервано «культурной революцией», случившейся в наше стране по воле императора Петра Первого.

На вопрос настоятеля Феодоровского собора протоиерея Александра Сорокина, как отец Силуан видит перспективу развития богослужебной музыки, тот ответил: «Вопрос не в том, что ждет богослужебное пение, а в том, что ждет Церковь. У нас сейчас есть уникальная возможность остановиться, оглянуться и понять, куда идти дальше. Если изменится сознание — изменится и богослужебное пение, но, думаю, в Церкви сохранится многовариантность. Самое главное — ощущать себя людьми, собравшимися вокруг Чаши, мыслить евхаристично». В ответ на это отец Александр высказал предположение, что отход богослужебного пения от первоначальных задач связан, прежде всего, с тем, что христианство стало типичной «жреческой» религией: алтарь отделен иконостасом, священнослужители сами по себе, прихожане — сами по себе. Отец Силуан на это заметил: «Христианство превосходит наше понимание, наше сознание. Главное — мы видим, в каком направлении надо двигаться».

«Вода живая»,
17.10.14