Эпизод 5. Странствия и поиски

Глава 1-я, в которой настоятель собора протоиерей Александр Сорокин вспоминает историю знакомства с отцом Зиноном и рассказывает о его долгом пути к устроению нижнего храма Феодоровского собора и связанных с этим событиях.

Странствия и поиски

То, что архимандрит Зинон достаточно неожиданно для всех покинул Гверстонь, конечно, было воспринято многими, кто его знал, как очередной крутой, не вполне объяснимый вираж в остросюжетной творческой судьбе иконописца. На самом деле понять отца Зинона было можно: толпы сочувствующих и почитателей, которые навещали его в деревне, ни на грамм не могли добавить определенности в его двусмысленном церковном положении: запрет в священнослужении снят, а где служить – непонятно. При том, что имя его было широко известно, официально о нем не все решались говорить.

Предполагаю, что с некоторой тяжестью на душе отец Зинон покидал пределы России, когда направлялся в Вену для работы в Никольском соборе.

Во всяком случае, слова о том, что «отец Зинон больше никогда не вернется в Россию», передаваемые из уст в уста как его собственный вердикт, не могли не звучать с известным, приличествующим подобным изречениям пафосом. Лично мне довелось прочесть именно такую или почти такую фразу в письме, которое я получил по электронной почте от епископа Илариона из Вены весной 2008 года – в ответ на мое письмо. К сожалению, эти письма – ни мое, ни его ответное – не сохранились, но их общий смысл я помню хорошо. Именно эту краткую переписку можно считать стартом той длинной и извилистой дороги, которую проделали мы с отцом Зиноном, пока не встретились под сводами Феодоровского собора.

Но обо всем по порядку.

В мае 2008 года я написал письмо епископу Венскому и Австрийскому Илариону, изложив одну единственную просьбу: поделиться со мной каким угодно контактом с отцом Зиноном (телефоном, почтовым или электронным адресом или каким-нибудь еще действенным способом). Владыка не замедлил с ответом, который в то же время не принес и радости (излагаю по памяти):

«Вы, дорогой отец Александр, опоздали как минимум на полтора месяца, так как отец Зинон, закончив свою работу в Вене, уехал на Афон, где у него работы на ближайшие примерно три года. А вообще он намерен остаться там навсегда и никогда больше не возвращаться в Россию».

Будто цепляясь за последнюю соломинку, я направил второе письмо владыке Илариону с вопросом, кого в таком случае он порекомендует мне как соработников отца Зинона по Вене. В ответ он назвал имена иконописцев, которых, как он выразился, отец Зинон «наиболее высоко ценит»: Ярослава и Иоанну Якимчуков из Польши и Илью Иванкина из Москвы. Именно они впоследствии написали под присмотром отца Зинона часть икон для нашего нижнего храма.

Разумеется, услышав про Афон, который обычно ассоциируется с чем-то далеким и несбыточным, тем более с таким безоговорочным уже по самой своей форме приговором «никогда не возвращаться в Россию», следовало забыть всякие планы и попытки «достать» отца Зинона. И все же истории этой суждено было получить продолжение. Интрига никак не умирала, а продолжала тлеть, и наподобие того, как в полностью, казалось бы, потухших углях костра вдруг неожиданно откуда-то вновь вспыхивает пламя, – вновь и вновь периодически возгоралось пламя надежды. Примерно в те же дни с очередным визитом в Петербург приехал еще один шевтонец и наш старый друг отец Антоний (Ламбрехтс). Общаясь за чашкой чая и разговорившись об отце Зиноне, он, как ни в чем ни бывало, сообщил, что написать отцу Зинону простое письмо на Афон ничего не стоит: он, мол, даже знает, в каком именно афонском монастыре живет и трудится наш иконописец – в обители Симонопетра. Адрес очень простой: «Греция, Святая Гора Афон, монастырь Симонопетра, архимандриту Зинону иконописцу».

Я так и сделал: 28 мая 2008 года датируется мое первое письмо на Афон отцу Зинону (см. приложение 1), в конце которого я приписал номер своего мобильного телефона. Звонок спустя некоторое время состоялся: помню, что в тот момент я находился за рулем автомобиля, так что немедленно должен был остановиться, услышав голос, который не сразу узнал – связь почему-то была неважная.

Но отец Зинон позвонил, чтобы подтвердить то, что я уже не раз слышал от «третьих лиц»: он намерен жить и работать на Афоне, а что касается наших поисков, то он уверен, что в России достаточно и без него хороших и способных мастеров. Также он порекомендовал обратиться к книге В. Н. Лазарева «Византийская живопись», где можно найти научную реконструкцию алтарных преград в древних храмах. На том разговор и закончился.

Следующий «заход» состоялся осенью 2008 года. В то время полным ходом на Феодоровском соборе шло воссоздание барабанов, на которые затем предстояло водрузить золотые купола. Барабаны отливались из железобетона, после чего их предполагалось облицевать белым камнем-известняком – таким же, каким были облицованы все фасады храма. Камень заказывали в Греции. Руководители работ предложили мне поехать в Салоники и ознакомиться воочию с ходом работ. Я согласился, сделав встречное предложение – выкроить время (хотя бы один день), чтобы посетить Афон с единственной целью – встретиться с отцом Зиноном. Предложение было принято без особых колебаний.

Продолжение следует…