Согласно проекту архимандрита Зинона, росписью украшалась только восточная часть храма, своды и стены расписывать не предполагалось, они должны были остаться светлыми.
Во-первых, нерасписанные стены зрительно увеличивают пространство, во-вторых, росписи на стенах не отвлекают молящихся от обращенности на восток, к алтарю.
Единственным украшением храмового пространства здесь являются иконы в киотах, расположенные на столбах. Киоты сделаны в стилистике модерна, аналогично тем, что были изготовлены фирмой П. И. Оловянишникова (по рисункам С. И. Вашкова), поставлявшей утварь для убранства Феодоровского собора в начале ХХ века, на момент его постройки. При этом басменное украшение и прорезные позолоченные короны киотов не выглядят вычурными и тяжелыми, но, напротив, деликатно обрамляют иконы, написанные на золотых фонах в привычной для отца Зинона византийской стилистике. Колорит икон насыщенный, краски обладают эмалевым эффектом, что делает икону драгоценной и при этом хорошо читаемой на расстоянии даже при неярком освещении храма.
Свет в храме всегда играл важнейшую роль. В древности паникадила, лампады, свечи создавали особую игру света. Сегодня, когда храмы освещаются электричеством, свет уже не играет такой роли, как раньше, сделавшись более технической категорией. Однако по традиции светильникам в храме уделяется особе эстетическое значение. Хоросы и светильники в этом храме, воссозданные по каталогу П. И. Оловянишникова, изысканны и оригинальны, в них есть переклички с раннехристианскими мотивами, что очень любил модерн.
Хоросы — церковный светильник, по форме – колесо, подвешенное к потолку на цепях.
Оригинальностью отличается и украшение пола – он выложен из керамических плит (плинфы), теплый оттенок которых прекрасно гармонирует с белым камнем алтарной преграды и светлыми стенами. А в центральной части храма на полу выложен лабиринт из черного и белого мрамора, подобный тому, что был в средневековых соборах (например, в Шартре), он символизирует трудный путь человека к Богу.
Путь к Богу на «языке» лабиринта изображен как путь извне круга через многочисленные повороты и извилины к центру, оформленному как семилистный цветок. При этом первые несколько шагов как будто вплотную подводят к конечной цели, но при дальнейшем движении по очень близкому к центру радиусу тут же уводят в сторону. Далее путник блуждает то ближе, то дальше от центра – именно эти повороты и составляют основную часть лабиринта, превращая его в своеобразный орнамент. В конце концов, когда путник оказывается на самом дальнем радиусе, остается сделать каких-то два-три поворота, и он неожиданно оказывается в центре. Символический смысл здесь очевиден: «близость» к Богу зачастую оказывается иллюзией, тогда как пребывание вдали от Бога может неожиданно поставить человека лицом к лицу к Нему.
В северной части храма устроен баптистерий по типу раннехристианских, предназначенный для крещения взрослых полным погружением.
А напротив него на солее поставлен крест с изображением Распятия. Выходя из купели, новокрещенный видит Распятие, и этот образ помогает ему лучше осознать смысл Таинства Крещения, выраженный в словах апостола Павла:
«Все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились» (Рим. 6:3).
Крещение, согласно учению Церкви, это смерть для греха и возрождение для новой жизни во Христе, которую мы получили через смерть и Воскресение Спасителя.
Распятие, выполненное отцом Зиноном, строго и лаконично, без излишнего натурализма, но в нем явлена красота Сына Божия, величие жертвенной Любви Бога к человеку.
Образ Распятого Христа необычен, вернее Он представлен в древней иконографии, известной по изображениям VII–VIII веков, тогда изображали Спасителя на кресте в римском колобиуме, напоминающем Его хитон «не сшитый, а весь тканый сверху» (Ин. 19:23).
Колобиум — туника без рукавов, которая представляла собой два сшитых вместе куска материи с тремя отверстиями.
Святые отцы видели в этом исполнение пророчества о грядущем Мессии, которое есть в книге пророка Исайи: «Ко это идет от Едома, в червленых ризах от Восора, столь величественный в своей одежде, выступающий в полноте силы Своей? «Я изрекающий правду, сильный, чтобы спасать». Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя, как у топавшего в точиле?» (Ис. 63:1–2).
Таким образом, мы видим, что художественное решение нижнего храма разнообразно, но при этом органично, оно подчиненно одной идее – максимально полно раскрыть для приходящего в храм смысл Литургии и Таинств Церкви, прежде всего Крещения и Евхаристии.