Отрывок из главы 2-й, в которой отец Зинон рассказывает о нижнем храме Феодоровского собора «от первого лица».
Мне очень близок девиз, провозглашенный протоиереем Георгием Флоровским: «Вперед – к отцам». Суть этого девиза состоит в том, чтобы понять, усвоить метод богословствования великих отцов и учителей Церкви, а затем применить его в сегодняшней жизни.
Тем, кто говорит, что войдя в нижний храм Феодоровского собора, попадаешь в мир античности, я отвечаю, что именно так и было задумано. Античные изобразительные формы, наполненные христианским содержанием, – отличительная черта раннехристианского искусства. Мозаики и фрески Рима, Равенны, немногие уцелевшие памятники доиконоборческого периода – неиссякаемый источник вдохновения для церковного живописца.
Помпеи. Фрагмент фрески виллы Мистерий
Глаз современного человека привык к реалистическим формам в искусстве. Этому способствуют академическая живопись, фотография, кино, телевидение, реклама. И условный изобразительный язык иконы, скажем, XV века воспринимается сегодня как забытый диалект, как язык, на котором не говорят. Этими иконами можно восхищаться, любоваться, но создать нечто равнозначное современный иконописец не в состоянии. И не потому, что он менее талантлив, а потому, что он воспринимает мир по-другому – не так, как его собрат XV века. Когда сегодня иконописец пытается писать в манере XV века, он старательно повторяет линии и формы икон или фресок той эпохи. Однако чем эти формы продиктованы, из чего они родились, он не понимает, так как он мыслит и чувствует по-другому, он человек XXI, а не XV века. Если вы посмотрите работы русских иконописцев последних двух десятилетий, то увидите, что они в большинстве своем неестественны, а стало быть, безжизненны и неубедительны. Среди них есть работы лучше, есть слабее, но в них нет присущей иконе XV века жизни.
Помпейские и другие древнеримские фрески написаны вполне реалистично, но в них присутствует значительная мера условности. Их реализм отличен от реализма академической живописи, которая, кстати, довольно прочно внедрилась в церковное искусство Синодального периода.
Одно из великих достижений античности – знание пропорций человеческого тела, умение построить фигуру, создать гармоничную композицию. Христианское искусство, заимствовав формы искусства античного, одухотворило их, наполнив евангельским содержанием. Византия, всегда стремившаяся уйти от античной эстетики, по-своему хранила память об античности. А на Руси античности не было. Могли только подражать византийским образцам. Писали плоскостно, так как пространственного вúдения, понимания пропорций, свойственных античному искусству, у русских иконописцев не было. Для Древней Руси такая живопись была естественной, органичной. Поэтому русские иконы лучшего периода – живые, они подкупают своей непосредственностью и искренностью. Когда же сегодня иконописец, знакомый и с античным искусством, и с искусством Возрождения, и с русской академической живописью, сознательно ими пренебрегает, он оказывается неизвестно где. При таком подходе его работы в лучшем случае будут стилизацией, а это – путь в никуда. Хотя как этап в процессе обучения подобная установка вполне допустима.
Рим. Фрагмент фрески из катакомб
Все, кому довелось побывать в Римских катакомбах, но не с экскурсией, когда вокруг суета и спешка, а в спокойной обстановке, отмечают, что там до сих пор ощущается свежесть благоухания Благой вести. Непередаваемый ликующий дух наполняет сам воздух этих темных коридоров. Много лет назад я с большим интересом прочитал книгу В. Эрна «Письма о христианском Риме». Особенно мне запомнилось описание катакомб, которые автор посетил вскоре после их открытия. Он оказался свидетелем поразившей его сцены: протестантский пастор стоял на коленях перед одной из фресок и плакал. Ничего подобного он никогда не видел. Это было именно то, к чему звала его вера. Такие изображения протестантизм не может отвергать.
В среде искусствоведов и многих иконописцев распространено убеждение, что усиленное подчеркивание «нереалистичности» изображения святых и событий Священной истории будто бы символизирует тот новый, преображенный мир, который они являют. Икона как бы намеренно дистанцируется от реалистических форм, тем самым демонстрируя иноприродность духовного мира. Отчасти, возможно, это и верно. Но опасность такой концепции в том, что она позволяет приступать к написанию икон и росписи стен людям не только не имеющим профессиональной подготовки (я имею в виду владение рисунком, знакомство с законами построения композиции, чувство колорита), но и отрицающим ее необходимость. Ведь так легче оправдать свое неумение.
Нужно помнить еще и о том, что византийские иконы являлись для подавляющего большинства русских иконописцев недосягаемыми образцами в смысле профессионализма (исключением остается только Андрей Рублев). Конечно, русские мастера в меру своих способностей пытались им подражать, но, скорее всего, сами понимали, что не «дотягивают» до уровня константинопольских мастеров. Возьмите Владимирскую икону Божией Матери: по силе выразительности образов и мастерству исполнения ей нет равных. Лик Богородицы и особенно лик Младенца выполнены в лучших традициях античной живописи. И, действительно, чудом является то, что от всей авторской живописи только эти два лика дошли до нас.
Прискорбные тенденции в области церковного искусства можно наблюдать не только среди русских иконописцев. Например, греки в качестве образца взяли македонское искусство XIV века. В результате – все пишут совершенно одинаково. Это уже изрядно «набило оскомину» и само по себе безжизненно. В древности унификации препятствовало то, что не существовало фотографии и других средств обмена зрительной информацией. Многие художники никогда не покидали пределов своего региона и творили в русле местных традиций.
Сегодня много спорят о том, каким должно быть церковное искусство, какой иконографический язык способен наиболее убедительно донести до современного человека Евангельскую Истину. Трудно сказать. На мой взгляд, самый верный путь – путь синтеза. Церковный художник должен творить в контексте всего дошедшего до нас иконографического материала: от живописи катакомб до академической церковной живописи включительно. Самой большой ошибкой будет попытка писать «под какой-либо век».